Падение терратоса
Шрифт:
На ужин Кинт спускаться не стал, а приняв ванну, забрался под одеяло и, почитав несколько минут газету, отложил ее и уставился в потолок...
"Похоже, еще одна веха, - думал он, - прошелся по местам юности, встретился с людьми, которые были добры ко мне... Да уж, словно какие-то долги раздал. Булочницам, возможно, спас жизнь... как там, интересно, этот старый вояка, справится? Да справится, наверное. Судя по всему, в столице уже навели порядок, в новостях прочитал, что "зачинщиков беспорядков в столице задержали, и ведется расследование", наверное, Моресу приходится опять не спать ночами... Морес, и ему, судя
Проснулся Кинт поздно и, спустившись в ресторанчик при гостинице, чуть было не опоздал к обеду. Подкрепившись вкусной похлебкой с копченостями, Кинт вышел на улицу и поймал повозку.
– Покатаете меня? Хочу вот по объявлениям проехать, - показал Кинт газету вознице.
– Как заплатишь, - ответил седой старик-возница, сидящий вполоборота на облучке, взглядом оценивая пассажира.
– Не обижу, поехали.
– Ну поехали, - хмыкнул возница, - куда сначала?
– Пара объявлений из Ремесленного квартала, давайте туда сначала.
Возница кивнул, и повозка тронулась.
Латинг - большой город, стоящий на пересечении торговых трактов, ровесник Актура, а по слухам, и постарше будет, это первый город, присоединенный к терратосу Аканов во времена войны за объединение. Но ничто теперь не напоминает о войне, прошли сотни лет, и Латинг превратился в город торговцев. Несколько огромных рынков, зерновые и угольные биржи, а в ткани, производимые на местных мануфактурах, одеты три четверти жителей терратоса. Этот город привлекает зажиточных граждан тем, что тут мало производства, чистый воздух, чистые улицы, за исключением бедных окраин, конечно. А еще Латинг привлекает всех, кто ищет легких денег, а доставаться они могут здесь по-разному... кто-то удачно перепродает товары и сырье на местных биржах, кому-то может улыбнуться удача в азартном доме, коих в Латинге не менее десятка, а кто-то может подождать толстосума в темной подворотне и, вспоров ему брюхо, отобрать увесистый кошель, правда, в том случае, если толстосум пожалел денег на телохранителя.
Ремесленный квартал находился на границе старого и нового Латинга, со стороны старой его части. Два этажа - это максимум для каменных домов этого района, которому не одна сотня лет. Стены домов толстые, в пару локтей, сводчатые потолки, в перекрытии толстенные деревянные балки, со временем превратившиеся в камень из-за состава, которым их пропитывали, и рецептура которого давно утеряна. Некоторые семьи, владеющие домами не одно поколение, иногда продают комнату в цоколе или флигеле, чтобы еще некоторое время прозябать на наследстве предков, развлекаться и радоваться жизни, зачастую очень короткой.
– Ну что, подождете, пока я схожу и посмотрю комнату, - сказал Кинт, спрыгивая с повозки.
– Ты заплати за то, что уже проехал... пять медяков да один сверху, чтобы подождал.
– Ждите.
– Кинт протянул серебряный кест.
– Это другое дело, подожду.
– Дед убрал монету в карман жилетки под старым пальто и, достав трубку, с довольной миной начал набивать ее табаком.
Кинт поднялся по пяти ступенькам, опираясь на кованые перила, посмотрел на высокий цоколь с двумя маленькими окошками, рамы которых поросли мхом. За окном рядом с дверью дрогнула занавеска, потом захрустел замок, и дверь со скрипом открылась.
– Кого тебе?
–
– Тут вот в газете объявление...
– Да, сестра давала объявление.
– Парень попытался изобразить приветливое лицо, улыбнувшись и обнажив желтые зубы.
– Лий! Лий, иди скорей, пришли по объявлению в газете.
Когда сестра долговязого показалась у двери, Кинт даже опустил глаза в пол, так ему не хотелось смотреть на то, что он увидел... похоже, болезнь, настигающая тех, кто погряз в блуде, уже лишила женщину носа и части верхней губы.
– Вы проходите, - сказала женщина, - я покажу вам комнату в цоколе.
– Скажите, а вход в цоколь отдельный?
– спросил Кинт, не двигаясь с места.
– Нет, из чулана...
– И сколько вы хотите за комнату?
– Всего три с половиной тысячи кестов золотом... дешевле вы не найдете...
– Спасибо, я, пожалуй, еще поищу варианты.
– Кинт коснулся полей шляпы, развернулся и пошел к повозке.
– Удивлен?
– хмыкнув, спросил возница, когда повозка поехала дальше.
– "Ремесленный квартал", одно название и осталось, тут уже давно никто не занимается никаким ремеслом, хотя нет, все же несколько лавок, мастерских и магазинчиков тут еще есть, ну и грабежом промышляют по ночам...
– И три тысячи с лишним золотых кестов за комнату, - задумчиво произнес Кинт.
– Это еще дешево...
– Серьезно?
– Да, парень, давно ты в Латинге-то?
– Вчера приехал...
– Дай-ка газету.
Кинт протянул газету вознице, который уже остановил повозку и повернулся, пыхтя трубкой.
– Так... что тут... ага... Ну, если три тысячи для тебя много, тогда стоит поехать вот по этому объявлению, - старик ткнул мундштуком в заголовок.
"В районе депо продается флигель, требующий ремонта. Четвертая улица, прачечная мадам Ригер".
– А почему вы думаете, что там будет дешево?
– Во-первых, постоянный шум депо, во-вторых, район там неспокойный, ну и в-третьих - флигель требует ремонта.
– Хм... ну давайте поедем туда.
Железнодорожная станция и депо находились на окраине Латинга, там же множество складов и какие-то цеха ткацкой мануфактуры. Между депо и жилым районом был парк, который когда-то разбили в надежде приглушить звуки, но, вероятно, затея оказалась пустой. Зато люди, проживающие неподалеку, этот парк полюбили. Даже сейчас, когда еще не проклюнулась свежая трава на газонах и деревья стоят кряжистыми скелетами без листвы, по дорожкам прогуливаются пары, кто-то сидит на лавочке и читает газету, мальчишки играют в догонялки, бросаясь прошлогодней листвой.
– Я тут сам раньше жил, - подал голос возница, - а когда старший брат умер, перебрался к нему на ферму, за город.
– Далеко еще?
– оглядывая окрестности и запоминая ориентиры, спросил Кинт.
– Да вот, почти приехали... это Третья, а сейчас парк закончится, и будет Четвертая, вон, видите проезд во двор-колодец?
– Угу.
– Вот нам туда.
Район депо у Кинта не вызывал никаких отрицательных эмоций или отвращения, видел он и похуже, в воздухе стоял запах жженого угля, смеси для пропитки шпал, конского навоза и... почему-то пива.