Падение "Утренней звезды"

Бутусова Лена

Секунды таяли, счетчик излучения щелкал все настойчивее. Такер бросал на него быстрые хмурые взгляды. Берта оказалась права, силовая защита реакторов не функционировала, и потерявшее контроль излучение разлеталось по станции все дальше и дальше. И перезапуск компьютера уже ничего не мог с этим сделать.

Наконец, когда стрекот счетчика уже нельзя было игнорировать, Такер остановился и, чуть помешкав, герметизировал шлем. Пока что броня выдерживала такой уровень фона, но что происходило близ самого ядра реактора, оставалось только гадать.

Перед командиром встала стена из спекшегося раскуроченного металла, преградившая проход в технические помещения главного реактора.

Счетчик излучения надрывался, и Майк в конечном итоге отключил сигнализацию об уровне радиации. И так было понятно, что он здесь запредельный. А время, меж тем, утекало сквозь пальцы. Мешкать было некогда, равно как и сомневаться в правильности принятого решения или бояться. Пять минут. У него оставалось только пять минут, чтобы добраться до заряда и отключить детонатор. И все бы ничего, но с каждым шагом губительное излучение неустойчивого плазменного реактора все глубже вгрызалось в штурмовую броню, стремясь добраться до уязвимого человеческого тела.

Майк сжал зубы и шагнул вперед. Подполковник Космофлота не обладал живым воображением, но в этот момент ему показалось, что он чувствует, как шевелятся волоски на его руках, колышимые невидимым смертоносным ветром. Конечно, это было его фантазией, последствия облучения проявятся позднее. А сейчас он должен сделать то, что решил, от его действий зависели четыре человеческие жизни.

В том числе жизнь Лиззи Солнцевой.

Той, которую он давно уже обожал издалека, не смея приблизиться, понимая, что не в состоянии соперничать с Горским. Да, он и не хотел нарушать их идиллию — о трепетной любви Лизы и Лучезара сплетничал весь Космофлот, их ставили в пример, и Такер не хотел быть третьим лишним в этой идеальной паре. Но когда Горский пропал без вести, когда с Утренней звездой оборвалась связь, он решил, что это его шанс и… отправился на Утреннюю звезду спасать соперника. Потому, что это был его долг. Потому, что Майк был лучшим в этом деле. Он вызвался сам, чтобы возглавить эту операцию, узнав, что в ее составе будет Лиза. Ему и самому не ясно было, на что он рассчитывал, чего хотел добиться. Помочь Лизе вернуть жениха? Показать ей, что он тоже хорош и достоин ее внимания?

Три с половиной минуты…

Тревогу забили сенсоры температуры. Вокруг становилось все жарче, вернее — все горячее. Реактор перегревался. И это был очень плохой признак. Такер только крепче стиснул зубы — датчики штурмового скафандра надрывались, предостерегая хозяина о грозящей ему опасности. Майк уже чувствовал, как начала нагреваться изнанка брони, несмотря на все слои термоизоляции и систему внутреннего охлаждения. Но все равно шел вперед. В самое пекло.

Две минуты…

Командиру оставалось преодолеть не больше полутора сотен метров по техническому коридору, туда, где у самой тонкой внешней стенки он оставил плазменный заряд. Но эти шаги пролегали прямо через нагретое перекореженное нутро реактора. Хватит ли ему выдержки? Хватит ли ресурса штурмовой брони хотя бы на дорогу туда, не говоря уже о том, чтобы вернуться обратно?

Как же он теперь жалел, что так тщательно спрятал заряд! Что не оставил его у самого входа…

Такер чувствовал, что задыхается. Фильтры не справлялись с раскаленным воздухом. Израненная грудь отзывалась на каждый горячий вздох резкой болью.

Еще десять шагов… Сорок секунд до детонации…

Командир упал на колени возле заряда. Голова кружилась, перед глазами вспыхивали обморочные круги, и он никак не мог сфокусировать взгляд на приборном щитке бомбы. Протянул руку в перчатке к крышке, и она показалась ему нестерпимо горячей, даже сквозь броню. Словно бы он трогал ее голой рукой.

Откинуть крышку… Тридцать секунд…

А

теперь ввести нужную комбинацию. Она была очень проста, но догадаться о том, какой шифр командир Такер вложил в деактивацию заряда, было почти невозможно.

Шифр был несложен.

Дрожащими пальцами Майк вводил код на буквенной клавиатуре, игнорируя все базовые правила о создании правильного шифра. Ни цифр, ни символов — только буквы.

ЛИЗОНЬКА

Ввод…

Тринадцать секунд…

Тринадцать секунд до детонации плазменной бомбы. Именно эта цифра застыла на приборном щитке, и Такер обессилено уронил голову на руки. Он выиграл время. Совсем немного времени для них для всех. Потому что он только что лишь отсрочил неизбежное. Реактор все равно взорвется. Но теперь он просто обязан был вытащить Лизу с этой проклятой станции. Даже несмотря на то, что он видел лишь кровавую пелену перед глазами, что руки и ноги отказывались повиноваться ему, и командир не падал на горячий пол только лишь благодаря гидравлике экзоскелета.

Он должен…

Такер поднялся на ноги и тяжелым шагом побрел в сторону медицинского отсека.

***

Поначалу Лиза просто шла по коридору, но довольно скоро перешла на бег. Она буквально физически чувствовала, как утекают сквозь пальцы драгоценные мгновения. Перезапуск системы должен был вернуть ее к исходным настройкам, до того, как Лучезар интегрировал свое сознание в компьютерное ядро. Что если его память, его личность тоже были стерты вместе с другими чужеродными изменениями? И она сама, своими руками, дала компьютеру добро на перезагрузку… Сама убила своего любимого. Она тоже стала убийцей, еще хуже, чем Такер. И хоть девушка запрещала себе думать о таком, мысль эта все равно тревожно билась на краю сознания.

Горло перехватывало от чувства вины, воздуха не хватало, хотя после перезапуска вентиляция заработала, и воздух сильно посвежел. Задыхаясь, Лиза вбежала в медицинский отсек.

— Лизавета Петровна, — ее встретил обрадованный Мысин, — а у нас кондиционер заработал… И навигатор.

Однако увидев ее встревоженное лицо, программер перестал улыбаться.

— Что случилось, Лизавета Петровна?

Она проговорила непослушными губами:

— Кир, мне нужно как можно скорее вывести доктора Горского из медикаментозной комы. Мне потребуется помощь.

— Да, разумеется, все, что скажете, — юноша кивнул, обменявшись с Бертой настороженными взглядами. — А где командир Такер?

— Ушел обезвреживать свою бомбу, — на плохо гнущихся ногах Лиза приблизилась к медицинской капсуле, ставшей последним пристанищем ее бывшего жениха.

Лучезар по-прежнему был внутри, автоматика все также поддерживала жизнь его тела.

— Лучезар? — Лиза позвала его, прикоснувшись пальцами к лицевому окошку. — Лучик, ты меня слышишь?

Ответом ей было молчание. Секундное замешательство, и Лизавета принялась переключать приборы медицинской капсулы.

— Мысин, мне нужна свежая плазма для переливания. В морозилке должен быть запас. Принеси ее, пожалуйста, — Лиза отдавала распоряжения, руки ее порхали над приборами, один за другим переводя их в режим пробуждения.

— Лизонька, остановись, — из динамика медицинской капсулы прозвучал мягкий голос Лучезара. Словно бы он сам вдруг пришел в себя и теперь разговаривал с Лизой изнутри камеры. Но глаза мужчины по-прежнему были закрыты, приборы показывали состояние глубокого сна.

Лизавета вздрогнула и замерла. Ей стоило бы обрадоваться тому, что она снова слышит Лучезара, что его сознание не было перезагружено вместе с компьютером станции… Но что-то было в его голосе такое, от чего у нее противно засосало под ложечкой.