Падение
Шрифт:
— Он с первого дня не давал мне проходу…
— И что? Ты не удержалась? — обрывает меня на полуслове. — Понравилось?
— Не говори ерунды! — повышаю голос, взывая к его разуму. — На корпоративе, он пригласил меня на танец…Я не ожидала, что он меня поцелует! Андрей, это правда, я никогда не давала ему повода, думать, что у нас что-то будет, и про тебя говорила! Говорила, что люблю тебя…
— Наверняка, ты была убедительна, раз он полез целоваться?! — я опускаю голову, не находя, что ответить, когда он с силой хватает меня за подбородок разворачивая к себе. — Я тебя предупреждал? Мы уже говорили на эту тему, и мне казалось ты все поняла!
Я продолжаю молчать, сознавая,
— Тебе чего-то не хватает? — еще громче обрушивает град вопросов на мою голову, не ослабляя хватку. — Чего я тебе не додал? Скажи!
— Андрей, я сказала правду. Я не думала, что он так поступит…
— Не думала? Ты вообще в своем уме? Почему мне никто не пишет, что я был хорош? Почему я ни на кого не смотрю? — я еле сдерживаю слезы, которые готовы вот-вот обрушиться градом по моим щекам. Когда он отпускает мое лицо, я отворачиваюсь к окну, пытаясь подавить растущий в горле ком. — Ты с ним спала?
— С ума сошел? — не могу скрыть изумления от подобной мысли.
— А что мне думать? Если все было так, как ты говоришь, почему не рассказала в тот же вечер?
— Я испугалась, что ты не поверишь!
— Зато сейчас я должен тебя понять? Маш, я ведь не о многом просил… — тихо произносит Андрей и поворачивает ключ в зажигании.
— Я знаю, что виновата, но я не вру, когда говорю, что не отвечала ему взаимностью…. Ну, пожалуйста, — но договорить мне не дает рвущаяся из колонок музыка, которую он прибавляет на максимум, лишая меня возможности объясниться. До дома мы добираемся в полной тишине, если так можно назвать оглушающие басы, льющиеся из динамиков. Он паркуется у дома, открывает багажник, и взяв мою сумку, остается стоять на улице. Я отстегиваю ремень и на негнущихся ногах выхожу на морозный воздух, чтобы принять протянутый мне багаж. Молча, не проронив ни единого слова, он вновь огибает машину и открывает водительскую дверь, явно не собираясь заходить со мной в квартиру.
— Куда ты? — с ужасом спрашиваю я, уже заранее зная ответ — сегодня он не станет делить со мной постель, и, видимо, находиться со мной в одном помещении не входит в его планы.
— Переночую у родителей, — закрывшись в салоне, он выезжает со двора, ни разу на меня не взглянув.
Наверное, это конец? Я торопливо стираю слезы со своего лица и бегом преодолеваю ступеньки, открываю замок, и, не включая в прихожей свет, сползаю по стене, давая волю рвущимся из меня рыданиям. Я сама все испортила, сама разрушила свою счастливую семейную жизнь, и скорее всего навсегда упустила своего любимого человека. Не знаю, сколько я так сижу, так и не скинув куртку, но успокаиваюсь я лишь тогда, когда глаза мои режет от непрекращающегося плача, а в висках начинают стучать сотни отбойных молоточков.
Весь следующий день я не отвечаю на звонки родителей, подруг и свекрови, но не спускаю с телефона глаз, все еще веря, что он успокоиться и позвонит. В квартире настолько тихо, что я слышу, как за стеной у соседей работает телевизор, и от этого мое одиночество еще сильнее давит на меня, разрывая душу. Где он? Что делает? И что он решил? Устав от подобных мыслей, я иду в ванную, в сотый раз за день ополаскивая распухшее лицо водой, и, глядя на свое отражение, решаю взять все в свои руки. Отыскав его номер среди исходящих, я семеню по кухне, готовая завыть от непрекращающихся гудков. Пять раз, двенадцать, семнадцать… лишь через сорок минут тщетных попыток дозвониться до мужа я кладу свой телефон, твердо уверившись, что по ту сторону трубки меня не желают слышать…
На третий день его отсутствия, я набираюсь смелости для разговора с Анной Федоровной, боясь, что вся их семья
— У вас что-то случилось, — встревоженно интересуется женщина, явно удивляясь, что я ищу Андрея у них.
— Нет, все хорошо… Просто не могу до него дозвониться, может телефон на работе оставил… Вот и звоню, вдруг он к вам на ужин решил заскочить… — наспех оправдываюсь, не желая втягивать их в наши проблемы.
— Он сегодня с утра звонил, сказал, что дел накопилось много и вы не приедете… — отзывается свекровь. Я болтаю с ней еще пару минут, стараясь не выдать голосом панику, завладевшую мной, и, распрощавшись, отыскиваю номер Антона.
— Да, — коротко приветствует меня парень.
— Антон, это Маша. Я до Андрея не могу дозвониться, он, случайно не с тобой? — теребя край кухонного полотенца, висящего на стене, робко задаю свой вопрос. Руки немного дрожат, а в животе разрастается беспокойство.
— Со мной… — замялся его лучший друг, чтобы через пару секунд разрушить мой и без того хрупкий мир. — В общем, он не будет с тобой говорить. И я не стану его уговаривать…
Вот так, в тишине квартиры, под тиканье настенных часов, я окончательно убеждаюсь, что всему пришел конец… Я больше не плачу, когда складываю самые необходимые вещи в дорожную сумку, не плачу, когда забираю свои множественные тюбики с ванной, не плачу, когда рассовываю по пакетам, кажущиеся сейчас такими нелепыми, сделанные мной игрушки, не плачу отыскав среди вороха бумаг свои документы. И лишь, нажимая кнопку «отправить» на экране своего телефона, я вытираю холодной ладонью скатившуюся по щеке слезу, сажусь в такси и называю адрес, наблюдая, как водитель пытается уместить мои пожитки в багажнике своего авто. Странная штука жизнь. Спустя три года головокружительной любви, единственное, что я смогла сказать дорогому человеку, от разлуки с которым сердце готово разорваться в моей груди, уместилось в несколько слов… И это, отнюдь не признание в чувствах. «Возвращайся. Я съехала, ключ в почтовом ящике.» — гласит отправленное мной смс.
— Ну, что, судя по уровню хгч, срок семь недель, — изучая показатели на листах с моими анализами, сообщает мне доктор. — Рожать будем?
— Конечно, — уверенно кивнув головой, отвечаю я.
— Так, Вероника, выпиши ей направления на мочу, общий анализ крови, спид, гепатиты, в общем все как обычно. Пока сдашь кровь, а мочу за пару дней до приема. Приходи к нам двадцать второго февраля, там и на учет встанем, — делая лишь ей понятные записи в моей медицинской карте, инструктирует меня седовласая женщина с яркой розовой помадой на губах.
— А, есть какие-нибудь противопоказания? Может мне чего-то нельзя…
— Беременность — не болезнь, моя дорогая, живи, как жила, только без алкоголя и сигарет. Ну и не таскай тяжестей, — глядя на меня из под очков, говорит она. — Муж-то есть?
— Да, — не так уверенно, как хотелось бы, отвечаю после небольшой заминки.
— Вот и замечательно. Пей фолиевую кислоту по инструкции и не забывай о полезной пище. Больше отдыхай, и заранее запишись на первый скрининг, — я покидаю кабинет, даже не пытаясь сдержать улыбку. На личном фронте полнейший кавардак-уже месяц я живу у Иры, не имея ни малейшего понятия, как там Андрей, но даже эта душевная рана, не в силах омрачить моей радости. Что бы ни было дальше, я отчетливо осознаю, что частица моего любимого мужчины уже никогда не уйдет из моей жизни. Начало февраля выдалось довольно морозным, поэтому, добежав до остановки, я изрядно продрогла, пожалев, что не надела куртку потеплее.