Падре
Шрифт:
Я усмехаюсь. – Достаточно близко. Двадцать девять, – отвечаю я, глядя ей прямо в
глаза. – Ну, а тебе?
–Двадцать пять. Но я слишком зрелая для своего возраста
О, да… это я уже понял.
– Тогда почему же ты стал проповедником? –спрашивает она.
Я делаю глубокий вдох, надеясь, что этот разговор не зайдёт слишком далеко. – О,
ты знаешь. Я вроде как скатился до него.
–Как?
Прищурившись, я смотрю на неё. – Ты, конечно, задаёшь
– Мне просто любопытно, – она пожимает плечами. – Я хочу узнать парня,
которому я показал свою киску.
Я громко смеюсь над этим комментарием. Ничего не поделаешь. Её тёмный юмор
так хорошо совпадает с моим.
– В точку, – размышляю я. – Но разве твои братья не ждут снаружи?
– Нет, я сказала Диего отвезти Бруно домой.
–Хм… так что у тебямного свободного времени. – Я облизываю губы только при
мысли о том, чтобы трахать её прямо здесь, на этой скамье. Я такая грязная свинья.
– Так что… поговорим, – она подмигивает, отталкивая меня от моих нечестивых
фантазий.
– Ну, если ты действительно хочешь знать, – я откашлялся, откидываюсь на
деревянную скамью и смотрю на большую статую сзади.– Я не был хорошим ребёнком
когда–то. Я имею в виду, мои родители… они были наркоманами, так что ничего не могли
сделать для меня.
Она всё ещё смотрит на меня пристально, несмотря на то, что я делюсь тёмными
кусочками свой жизни, поэтому я продолжаю.
– Поскольку они не заботились обо мне должным образом, я позаботился о себе
сам. И через некоторое время… я сбежал.
– Оу, вау…
–Да. Я оказался в этой церкви, прямо здесь. Маргарет, ты её знаешь. Она
практически вырастила меня.
–О, мой… Я этого совсем не ожидала. Неудивительно, что иногда слышу, как ты
иногда называешь еёМамой.
Я киваю. – Она для меня, как мать. Единственная, кто действительно заботилась
обо мне.
–Значит, тебя действительно хорошо подготовили к роли проповедника?
– И да, и нет, – я снова вздохнул. Мы приближаемся к той части, которую я больше
всего ненавижу. Части, о которой я больше всего жалею. – Когда родители не заботятся о
своих детях, это оставляет след в их жизни. Как шрам. Он никогда не исчезает,
независимо от того, как вы пытаетесь его стереть. Когда я появился у родителей, хотя они
никогда не хотели меня, в первую очередь, это заставило меня чувствовать себя
ненужным.
–Должно быть, было ужасно… – она прикусывает губу, но прислушивается к
каждому моему слову.
– Так и было, в основном потому, что я не мог справиться с этим чувством
отчуждения.
хуйня.
–Эй, ты не ужасен. У нас у всех есть багаж, – говорит она. – Я имею в виду моих
братьев, и я убежала от нашего отца и начала жить с нашей тётей, потому что он был так
жесток. А когда она умерла, я была единственной, кто смог заботиться о моей семье.
– Наверное, тебе было тяжело, – говорю я.
–Да, но у всех есть прошлое, которое формирует нас. Это не всегда плохо.
–Я… – вздыхаю я. – Мне этого никогда не хватало. Независимо от того, что делала
Маргарет, она не могла заполнить пустоту, оставленную моими родителями. Я становился
всё более недовольным собой и миром, несмотря на то, что она старалась сделать его как
можно радостнее. Я всё ещёищу свою ценность где–то в другом месте. Я хотел
чувствовать себя хорошо. Как будто я был кем–то. Кем–то, кого люди хотели.
–Ты связался с плохой компанией, – она прекрасно заполнила пробелы.
– Точно, – говорю я. – Я присоединился к банде. Делал всё, что они просили. Очень
любил похвалу и ненавидел отказы, но я ходил с ними куда угодно. Я знал, что
разочаровываю Маму, но это не останавливало меня. Её любви было недостаточно для
меня. И по сей день, я жалею об этом решении. Я вернулся к ней на коленях, умоляя о
помощи, и она оказала её. Мама позволила мне вернуться в свой дом, обратно в свою
жизнь, обратно… в своё сердце. Она даже позволила мне стать проповедником для этой
церкви. Почему? Я ничего для неё не сделал. Я брал и брал, не давая ничего взамен. Я
никак не смогу загладить свою вину.
– Почему?
– Ну, как ты восполнишь то, что не оценил любовь, которую незнакомец дал тебе,
несмотря на то, что тебе нечего было предложить взамен? То, что она делала, было
самоотверженным… а то, чтосделал я, было эгоистичным. Во мне нет ничего хорошего.
Я вздыхаю.
Об этом трудно даже думать, но теперь, гора с плеч. Это немного помогает.
–Это не правда. Я вижу, какой ты с людьми; ты хочешь помочь. Ты можешь быть
хорошим человеком; я знаю это.
–Хм… – интересно, насколько глубоко она может видеть.Гораздо большего она не
знает…, и я предпочёл бы, чтобы она этого и не узнала. Некоторые вещи лучше держать в
секрете.
– Чтобы ты сказала, если бы я рассказал, что однажды ограбил калеку?
Она продолжает смотреть на меня с этими невинными голубыми глазами, в