Падшие ангелы и истоки зла. Почему Отцы Церкви запретили Книгу Еноха и ее Потрясающие Откровения
Шрифт:
Сии-то ангелы, ниспадите с неба и обитающие в воздухе и на земле и уже не могущие взойти на небо, равно и души исполинов, которые суть собственно демоны, блуждающие вокруг мира, производят действия [то есть волнения, вибрации]69: одни, именно демоны, — соответственные природе, какую они получили, а другие, именно ангелы, — тем вожделениям, которые они возымели70.
Учение о том, что «души исполинов... суть собственно демоны, блуждающие вокруг мира», происходит непосредственно от Еноха. Афинагор также обсуждает тот факт, что ангелы «были побеждены плотью». Здесь, возможно, он намекает на то, что эти ангелы были (или,
по крайней мере,
По-видимому, большинство других ранних Отцов Церкви, так же как и древние евреи, придерживались такой же веры в телесность падших ангелов. Два христианских апологета, Лактанций и Татиан, подробно размышляли над этой идеей о воплощении падших алгелов в материальном мире.
Лактанций (260-330) полагал, что следствием падения явилась деградация самой ангельской природы — что, будучи когда-то небесными, ангелы и в самом деле стали вполне земными. Более ранний апологет Татиан (110-172) углубился в еще большие подробности, касающиеся этой деградации. Он описал, как ангелы увлеклись материальными вещами, и, по его мнению, сама их природа огрубела, стала плотной и материальной72.
Современный католический ученый Эмиль Шневайе, резюмируя точку зрения Татиана, говорит, что этот Отец считал, что «падшие ангелы погружались все глубже и глубже в материю, становясь рабами вожделения и похоти»73. Фактически Татиан говорит, что их тела были «из огня и воздуха» — то есть не были материальной плотью, как тела людей, но состояли в широком смысле «из материи».
Мог ли Татиан догадываться о том, что демоны были физическими существами, но все же состояли из иного вида субстанции, нежели другие формы жизни, известные нашим пяти чувствам? Или могла ли его мысль
дойти лишь до того, чтобы допустить, что демоны обитали только на астральных планах, «внизу»?
Возможно, мы никогда так и не узнаем точно, как Татиан определял свои понятия. Но даже несмотря на то, что и Татиан, и Лактанций оба уточняли свои утверждения, касающиеся телесности ангелов, говоря, что вещество, составляющее их тела, состояло из огненного, воздушного материала, позднее богословы полноетью отвергли всю идею об облеченных в материю ангелах.
В XVII веке редакторы сочинения Татиана советовали читателю остерегаться того места, где Татиан, «повидимому, опрометчиво представляет себе, что демоны бывают материальными существами». Татиан говорит, что демоны, которые составлены из вещества и получили от него дух, сделались невоздержанными и безнравственными; одни из них обратились к более чистому веществу, а другие избрали более низкое и по подобию его расположили жизнь свою74.
На случай, если читающий Татиана подумает, будто Татиан утверждает, что эти демоны были физическими существами (извлекая очевидный вывод из приведенного выше текста), в авторитетном собрании церковных писаний под названием «Доникейские, никейские и посленикейские Отцы Церкви» до сего дня переиздается предупреждение в подстрочном примечании для предотвращения подобного «заблуждения»75.
«Со временем, — говорится в “Новой католической энциклопедии” 1967 года, — богословие устранило неясности и заблуждения, содержавшиеся в традиционных представлениях об ангелах. Таким образом, богосло-
48 Падшие ангелы и истоки зла п
Ч
вие... [теперь]
В III веке Ириней, епископ Лионский, делает несколько прямых ссылок на историю Еноха, включая ; сообщение Еноха об осуждении падших Стражей. Ири1 ней обвиняет склонного к магии гностика своего времени в приобретении «волшебной силы, полностью О оторванной от Бога и отступнической, которую сатана, твой настоящий отец, все еще дает тебе творить силою ж Азазеля, падшего, но все еще могущественного ангела»77. ш
Азазель в Книге Еноха — это падший Страж, кото. рому Господь «целиком приписывает преступление» по ' развращению земли своими зловредными изобретени; ями, включая орудия войны. Ириней же, со своей сто. роны, полагал, что Азазель все еще находится где-то i рядом.
TepTyjmиан, живший между 160 и 230 годами н. э., ; был больше всех увлечен Книгой Еноха. Он называет ' Книгу Еноха «Писанием». Он говорит:
Но каким образом от некоторых ангелов, сделав: шихся злыми по собственной воле, произошел еще более злой род демонов, осужденный Богом вместе с их предками и с тем главою, о котором я сказал, — об этом сообщается в Священном Писании78.
Тертуллиан написал целый труд, в котором он обсуждает женскую одежду и умоляет женщин одеваться скромно, без украшений или того, что он называет «уловками самих украшающихся». Он использует Кни-
гу Еноха как самое твердое свидетельство в своем высту пленил против подобных «украшений»:
Ибо также и те, кто изобрел эти вещи, повинны смерти, а именно те ангелы, которые устремились с неба к дочерям человеческим... Ибо когда эти падшие ангелы явили некоторые тщательно сокрытые материальные вещества и многочисленные другие искусства, явленные лишь в малой степени веку, намного более невежественному, чем наш... они отдали женщинам в их особое и без того уже личное владение эти средства женского тщеславия: сияние драгоценных камней, с помощью которых ожерелья расцвечиваются различными цветами, золотые браслеты, которыми они оборачивают свои руки, цветные снадобья, которые применяются для окрашивания пряжи, и тот черный порошок, который они используют, чтобы усилить красоту своих глаз.
Если вы хотите знать, что это за вещи, вы можете легко научиться от нрава тех, кто преподал эти искусства. Разве могли грешники когда-либо показать и дать что-нибудь способствующее святости, и прелюбодеи — что-нибудь способствующее целомудрию, и мятежные ангелы — что-нибудь побуждающее к страху Божию? Если нам и в самом деле еледует называть то, что они передали, «учением», то злые учители должны были неминуемо преподать злые уроки; если же эти уроки являются расплатой за грех, то тогда не может быть ничего прекрасного в награде за что-либо злое. Но почему же они научили таким вещам и дали их?
Должны ли мы думать, что женщины без материала украшений или без уловок приукрашивания самих себя не могли бы нравиться мужчинам, когда те же самые женщины, неприкрашенные и неизящные и, я бы мог сказать, грубые и неухоженные, способны были поразить ангелов? Или, может быть, последние показались бы нищими любовниками, нагло требовавшими благосклонности ни за что, если только они не принесли бы какой-либо дар женщинам, которых они прельстили вступить в брак? Но это едва ли мыслимо. Женщины, получившие себе в мужья ангелов, не могли желать ничего большего, ибо, конечно, они уже и так составили себе прекрасную партию.