Падшие ангелы
Шрифт:
Мисс Мод нашла дорогу туда без особого труда — даже в таком тумане и на незнакомых улицах голову она не потеряла. Добравшись до места, она остановилась и принялась разглядывать здание. Вид этого заведения, выступавшего из тумана своей громадой, должно быть, напугал ее. Тут эту тюрьму называют «Замок». Она и правда похожа на замок — вход большой, арочный и каменные башни над высокими стенами. Очень уж необычная тюрьма. Мои дети когда-то играли перед ней в «рыцарей и дев», если у них духу хватало. Там еще есть ряды маленьких окошек в кирпичной стене далеко от дороги, где, наверно, и содержатся заключенные.
И
23
Британский политик, член парламента, в 1905–1908 гг. премьер-министр.
24
Британский политик, в 1908–1916 гг. занимал пост премьер-министра.
25
Британский политик, в 1916–1922 гг. занимал пост премьер-министра.
Потом она повернулась к маленьким окошкам и прокричала: «Держитесь, моя дорогая, — половина уже прошла. Осталось всего три недели. А когда выйдете, нас ждет много дел!» Ее голос вряд ли проникал сквозь туман. Неужели она думала, что кто-то внутри тюрьмы может ее услышать?
Мисс Мод увидела достаточно — она развернулась и побежала. Я — следом за ней, но те деньки, когда я могла бегать, давно прошли, и скоро я потеряла ее из вида. На город уже опустились сумерки, и я начала беспокоиться: магазины закрыты, и скоро на улицах не останется приличных людей, у которых она могла бы спросить дорогу, чтобы не заблудиться.
Потом я повернула за угол и увидела ее — она бежала мне навстречу из тумана, и вид у нее был очень испуганный.
— Мисс Мод, господи, что вы здесь делаете? — спросила я, напуская на себя невинный вид, будто ничего не знаю.
— Миссис Бейкер! — Она явно испытала облегчение, увидев меня, и даже вцепилась мне в руку.
— Вы должны быть дома, — строго сказала я, — а не бродить по улицам.
— Я… я вышла погулять и заблудилась.
Я посмотрела на нее. Тут не имело смысла притворяться.
— Хотели посмотреть, где она?
— Да. — Мисс
Меня пробрала дрожь.
— Мрачное место. Мне никогда не нравилось, что оно рядом с моим домом. Эй, ну-ка погоди! — крикнула я проходящей мимо фигуре.
— Здравствуйте, миссис Бейкер.
— Мисс Мод, это Джимми, сын моей соседки. Он проводит вас до Бостон-Армс, хорошо, Джимми? А там она сама найдет дорогу.
— Спасибо, миссис Бейкер, — прошептала Мод.
Я пожала плечами.
— Это не мое дело, — сказала я. — Я буду нема как рыба. Осторожнее в тумане.
Я свое слово держу.
Март 1908
Саймон Филд
На улице дождь, и наша Дженни впускает меня в дом. Миссис Бейкер не говорит ни слова, когда видит меня, — только хмыкает. Но все же готовит мне яйцо всмятку.
— Господи Иисусе, — говорит наша Дженни, выглядывая в окно. Я сижу за столом и ем. — Не лучший денек для посещения тюрьмы.
— А кто идет в тюрьму? — спрашиваю я.
Миссис Б. шарахает кастрюлю с водой на плиту и выразительно смотрит на нашу Дженни. Дженни не обращает на нее внимания — она всегда говорит то, что хочет.
— Хозяин и мисс Мод. Раньше они не могли — к суфражисткам первые четыре недели никого не пускают. Сначала хозяин хотел идти один, но я слышала, как они спорили и мисс Мод настояла на своем, дай ей бог здоровья. Она тоскует по своей мамочке. Хоть я никак не могу взять в толк почему — мать ведь ее почти и не видела.
— Хватит, Дженни, — говорит миссис Б.
— А, ерунда — это же Саймон.
— Что ерунда? — Мод спустилась по лестнице и стоит, сцепив руки на животе. Вид у нее нездоровый.
Наша Дженни и миссис Б. обе быстро поворачиваются к ней.
— Ничего, мисс Мод, — говорит наша Дженни. — Есть не хотите?
— Я не голодна, спасибо.
— Вот невезение — мало вам бед, так еще и во впускной день этот проклятый дождь.
Мод смотрит на меня, потом бросает взгляд на Дженни.
— Бога ради, Дженни, оставь ты ее в покое! — Миссис Б. нечасто повышает голос. — Иди наверх и принеси тарелки.
Наша Дженни убегает. Мне хватает ума ничего не ляпнуть о бедах. Я только говорю:
— Привет.
— Привет.
Трудно представить маму Мод в тюрьме. Кто бы мог подумать, что она туда попадет?! Мне об этом Дженни сказала, а я потом как бы невзначай обронил при мистере Джексоне, что миссис К. в Холлоуэе. Он подпрыгнул словно ужаленный.
— Господи Иисусе! Почему она там?
По правде говоря, я так толком и не знал почему.
— Женские дела, сэр.
Он так уставился на меня, что мне пришлось сказать что-то еще.
— Ну, вы знаете таких женщин, что раскатывают тут на велосипедах, пишут мелом лозунга на мостовых, кричат на митингах и все такое.
— Ты имеешь в виду суфражисток?
— Наверно, сэр.
— Господи Иисусе, — снова сказал он. — Тюрьма — страшная вещь для женщины. Надеюсь, с ней обходятся по-человечески.
— Наверно, не лучше, чем со всеми другими в тюрьме, сэр. Моя кузина после шести месяцев вышла, так у нее ничего хуже блох не было.
— Это не очень утешительно, Саймон.