Падшие боги
Шрифт:
– Горшок куда поволок? – со слезами на глазах проговорил он. – Куда я мочиться буду?
– В карман себе помочись, тля мерзотная.
– Гад! – в сердцах крикнул Васька.
Охоронец остановился и повернулся к Ваське:
– Мало получил? Довеску просишь?
– Эй, Крысун! – окликнул охоронца Глеб. – Оставь парня в покое.
Охоронец повернулся к Глебу и ощерил мелкие зубы.
– А ты куда лезешь, чужеземец? Тоже хочешь получить?
– Подойди и попробуй, – мрачно предложил Глеб. – У меня
Крысун презрительно оттопырил губу и прогнусавил:
– Все вы смелые, пока до пыток не дойдет. А как дойдет, так мамку зовете.
Он отвернулся и пошел к своей лавке. Глеб закрыл глаза и попытался уснуть. Но едва он задремал, как дверь темницы с лязгом открылась, и в подземелье вошел огромный, лысый, широкоплечий кат с дырявой ноздрей. А за ним – два охоронца с грозными лицами.
При их появлении Крысун приободрился и, ухмыльнувшись во весь рот, нажаловался:
– Слышь, Драный, полонцы-то у нас больно живые! Этот вот… – он кивнул на Глеба, – …зубы мне давеча пересчитать грозился.
– Живые, говоришь?
Кат прищурился на Глеба. Затем слегка повернул голову и приказал охоронцам:
– Этого вяжите и тащите в пыточную.
Затем повернулся и вышел из подземелья. Охоронцы, вынув из ножен кинжалы, молча зашагали к клетке Орлова.
Сопротивляться двум рослым дядькам с кинжалами в руках было глупо и бесперспективно. Глеб вздохнул, смиренно опустил голову и послушно дал себя связать.
Пыточная оказалась просторной комнатой, освещаемой двумя берестяными факелами. Глеба охоронцы усадили на одну лавку, а на другую, ту, что напротив, уселся лысый кат с рваной ноздрей.
Велев охоронцам выйти, он повернулся к Глебу и стал внимательно разглядывать его лицо. Глеб встретил его взгляд спокойно и глаз не отвел.
Вдоволь насмотревшись, кат ухмыльнулся и спросил:
– Откуда ты прибыл, колдун?
– От верблюда, – серьезно ответил Глеб.
– Это где?
– В Караганде.
Кат обдумал его слова, покачал головой и проговорил:
– Шутишь? Ладно, шутник, давай пошутим вместе. Зачем в наш град пожаловал?
– За острыми впечатлениями.
– Как это?
– Да как у всех. Секс, драг энд рок-н-ролл. Драг и рок-н-ролл уже был. Теперь жду секса.
Кат помолчал немного, хмуря широкий лоб. Потом спросил:
– Тебя видели в кружале вместе с Васькой Ольхой. Говори честно: ходил с ним в Гиблое место на добычу?
Глеб покачал головой:
– Нет.
– А что в лесу делал?
– Искал приключений на свою задницу.
– Нашел?
– Угу. Если хочешь – могу поделиться.
Кат усмехнулся и, ни слова не говоря, ударил Глеба кулаком по лицу. Голова Глеба мотнулась. Он сплюнул на пол кровь и посмотрел кату в глаза.
– Хочешь на свободу? – спросил
Глеб усмехнулся:
– Зачем? Мне у вас нравится. Приятное общество, халявная еда. И персонал вежливый. Нет, я отсюда никуда.
Толстые губы ката растянулись в усмешку.
– Потешный ты. Ладно. Предлагаю сделку. Ты оговоришь одного человечка, скажешь, что видал его в Гиблом месте, на мелководном прииске, а князь взамен тебя отпустит. Да еще и одарит золотой монетой. Сделаешь?
Глеб обдумал предложение и ответил:
– У меня есть несколько условий. Во-первых, хочу, чтобы меня сделали столбовым боярином и дали мне соболью шапку. Это возможно?
Кат ухмыльнулся.
– Шапку хочешь? Будет тебе шапка.
– Это еще не все, – сказал Глеб. – Еще хочу свечной заводик.
– Будет тебе и заводик, – пообещал кат. – Теперь все?
Глеб мотнул головой:
– Нет. Хочу, чтобы ты кое-что сделал.
– Что?
– Просунь голову между ляжек и дунь себе в задницу. Сделаешь?
Кат нешироко размахнулся и хлестко ударил Глеба кулаком по губам.
– Вот тебе соболья шапка! – сказал он.
Потом вновь отвел руку и ударил еще раз.
– А вот тебе заводик!
Голова Глеба безвольно свесилась на грудь. Кат поднялся с лавки, сплюнул на пол и вышел из клетки.
– Орлов!
Глеб открыл глаза и с удивлением уставился на толстую, суровую физиономию главного редактора.
– Сколько можно спать на редакционных летучках? – рявкнул тот.
Сердце Глеба учащенно забилось.
– Так я спал? – с растерянной улыбкой переспросил он.
Коллеги засмеялись.
– Иван Кузьмич, можно я выйду и глотну свежего воздуха? Мне что-то нездоровится.
– Это мне от тебя нездоровится, – мрачно проговорил Турук. – Иди, но после летучки зайдешь ко мне для персонального разговора.
Пять минут спустя Глеб в курилке глубокими затяжками смолил сигарету. В голове у него все еще стоял туман. А сердце всякий раз начинало биться сильнее, как только наваливалось очередное душное воспоминание. Рваная ноздря ката, обрастающий шерстью мытарь, огромный бродячий пес с женским лицом…
При воспоминании о волколаке Глеба передернуло.
В курилку заглянула Катя Королькова:
– Орлуша, ты здесь?
– Угу.
Катя вошла в курилку и плотно притворила за собой дверь.
– Как это Турук тебя отпустил? – поинтересовался, пуская дым, Глеб.
– Я сказала, что нужно срочно исправить ошибку в статье, пока ее не вбили в окончательную верстку.
Катя достала сигарету – тонкую, с белым фильтром. Вставила в губы и щелкнула маленькой позолоченной «зиппой».
Глеб вздохнул.
– Ох, Катюха, если бы ты знала, какой мне дикий сон приснился. Вспоминаю – мороз по коже!