Падший ангел за левым плечом
Шрифт:
Катя оглянулась на дверь – никаких посетителей. Она обошла стойку, приблизилась к коробкам. Постучала в дверь подсобки:
– Эй! Виктория!
Тишина. Катя вдохнула воздух – тут тоже пахло кофе и корицей, но к ароматам примешивался еще какой-то запах – тусклый, медный, неприятный.
– Виктория!
Или ей показалось, или за дверью раздался какой-то шорох. Словно пальцами поскребли по дереву.
Катя внезапно ощутила, как по ее спине пробежали мурашки. Она наклонилась и… лишь секунду колебалась,
Они были тяжелые, эти коробки: в некоторых бутылки с кока-колой, в некоторых пакеты с соками. Катя не могла их поднять. Она пинала их ногами и тянула за картонные отвороты.
Снова этот звук… шорох…
Словно ногтями проскребли…
Внезапно она ощутила, что картон под ее рукой влажен. Она глянула вниз, что, сок пролился?
Низ картонки пропитался чем-то алым, будто и правда разлитым томатным соком.
Только вот Катя шестым чувством поняла – это не сок.
– Виктория!
Она лихорадочно возилась с этими чертовыми коробками, подпиравшими дверь, – она больше не сомневалась: возле двери возвели преграду, чтобы кто-то не смог выбраться оттуда, из этой тьмы…
– Виктория, вы там?!
Или ей показалось, или она услышала этот звук: хрип… захлебывающееся бульканье, словно в чьем-то мертвом горле клокотал последний вопль.
Катя отпихнула ногой коробку и приоткрыла дверь.
Она увидела руку – женскую руку, измазанную кровью.
На секунду Катя ощутила дурноту, в глазах потемнело. Неужели тут, как и в том страшном гараже, отрубленные, отпиленные руки и…
Снова слабый хрип.
На полу – в луже крови тело.
Катя, не помня себя, рванула дверь и открыла ее.
Виктория Одинцова лежала ничком на полу.
Катя лишь секунду глядела туда – в темноту: подсобка не имела второй двери, она напоминала узкий шкаф, полки по стенам уставлены коробками и пакетами с кофе.
Тут никого… только она…
Рядом с ней никто не спрятался, не подстерегает меня…
Эти мысли – Катя не хотела их, их подсказывал страх. Она бросилась к Виктории, встала на колени.
Мертва? Она мертва?
Катя осторожно перевернула ее: джинсовый комбинезон спереди весь промок от крови, на груди – тоже кровь, но за одеждой, за всей этой одеждой не видно ран. Она пощупала ее руку – нет, нет этой пугающей ледяной холодности, рука теплая.
Она жива!
Катя нашла пульс – тоненький, как ниточка, редкий. Но пульс бился.
– Вика, слышите меня? Все будет хорошо, я сейчас вызову «Скорую»! Слышите, только не уходите, не отключайтесь, все будет хорошо!
Катя выхватила мобильный и…
Она набрала номер экстренной помощи в одно касание.
Катя выскочила из кафе. Ринулась к прохожему. Тот остолбенел. И Катя поняла – он заметил на ее куртке кровь.
– Как улица называется? – заорала не своим голосом. – Надо «Скорую» вызвать! Там женщину ранили!
Прохожий пробормотал:
– Второй фабричный проезд.
И, оглядываясь, спотыкаясь, буквально дал деру: на его лице сморщенном было написано – только не впутывайте меня ни во что!
Оператор «Скорой» на том конце не отключался: Катя назвала адрес, сказала – это маленькое кафе-павильон.
Она вернулась в подсобку. Виктория Одинцова лежала так, как она ее оставила. Катя увидела на стене еще один джинсовый комбинезон, схватила его, скомкала и начала осторожно подсовывать Виктории под голову. Она боялась, что кровь из раны хлынет в горло.
В этот момент веки Виктории слабо дрогнули, она открыла глаза. В них метался дикий ужас.
– Вика, успокойтесь, держитесь. «Скорая» едет, врачи вам помогут, только держитесь. Кто на вас напал? Вы видели, кто вас ранил?
В горле Виктории снова заклокотал хрип. Губы ее скривились, она словно силилась что-то сказать.
Катя наклонилась к самым ее губам.
– Железо…
Голос Виктории еле слышен.
– Железо, – прошептала она снова, глаза ее смотрели на Катю, вылезая из орбит. – Он… он из железа…
Сирена «Скорой».
Она буквально оглушила. Глаза Виктории остекленели.
Врачи в синей форме появились в проеме двери. И следующие пять минут Катя лишь отвечала на их вопросы. Они быстро, не прибегая к помощи носилок (в подсобке с ними было не развернуться), на руках вытащили Викторию Одинцову из кафе и положили в машину на каталку.
Катя тоже решила ехать.
Больница оказалась совсем недалеко – на соседней улице, поэтому «Скорая» и приехала так быстро. Там Викторию Одинцову тут же повезли в реанимацию.
Катя осталась у стеклянных дверей, ее не пустили. Она обессиленно опустилась на банкетку. Ноги отказывались ее держать.
Она еще не верила в происходящее. Все случилось так внезапно. Она позвонила полковнику Гущину на мобильный. Его телефон не отвечал. Тогда она решила позвонить дежурному по уголовному розыску в Главк – пусть срочно сам разыщет Гущина и передаст…
– Вы родственница?
Катя подняла голову. Перед ней стояла молоденькая врач «Скорой» в синей робе.
– Вы ее родственница?