Падший ангел
Шрифт:
Вонь от дохлой рыбы, быстро разлагавшейся на солнце, стала такой омерзительной, что людям пришлось завязать носы шейными платками. Джейку подумалось, что как раз смрад-то их и спас: отвратительный запах привлек внимание Реда и заставил его поскорее выяснить, в чем дело. Иначе прежде, чем найти отравленный пруд, они потеряли бы гораздо больше скота.
Работая бок о бок со своими людьми, Джейк старался отключиться, чтобы не слышать страдальческого мычания больных животных. Даже когда из сострадания пристрелили всех отравленных, мычание не умолкало:
Наконец одного из пастухов послали на гребень холма, сменить на посту Сэма. Сэм подъехал к ним не один. Перед ним поперек седла лежал маленький дрожащий олененок.
— Нашел его рядом с мертвой мамой в высокой траве, — объяснил Сэм. — Малыш прижимался к ее телу и так жалобно плакал… Наверное, лань сумела вернуться к нему после того, как побывала у водопоя. Что будем с ним делать, босс?
Джейк тяжело вздохнул:
— Если олененок пососал ее молоко до того, как она умерла, тогда, вероятно, ему тоже конец.
— Я его хорошенько осмотрел, босс, — ответил Сэм. — Не думаю, что он болен. Только страшно голоден и тоскует по матери.
— Тогда возьмите его с собой на ранчо, — ре шил Джейк, — пожалев бедного осиротевшего олененка. — Может, Тори возьмется выкормить его, пока он не повзрослеет достаточно, чтобы его можно было отпустить на свободу.
Впервые за день в темно-желтых глазах Джейка появилась улыбка.
— Ручаюсь, что она полетит к нему, как пчела на клевер.
Но улыбка его тут же исчезла, когда он задумался о том, сколько еще животных умрет, прежде чем это кончится. Повешение было бы слишком легкой смертью для мерзавца или мерзавцев, которые такое натворили.
Уже давно стемнело, когда усталые ковбои въехали во двор ранчо. Они похоронили двадцать семь голов скота, девять из них — телят. Это был тяжелый день, но для некоторых он еще не кончился. Четверо вооруженных людей остались охранять пруд, чтобы скот снова не вернулся туда на водопой. Потребуется больше трех дней, чтобы как следует все там засыпать. Еще шестерым подпаскам предстоит объезжать границы «Ленивого Би» и следить, нет ли кого, пытающегося нанести еще какой-нибудь ущерб. Остальным надо будет особенно внимательно сторожить стада. Завтра утром Джейк поедет в город — уведомить шерифа об очередном нападении на собственность Бэннеров.
Услышав, что мужчины приехали, Тори подошел к конюшне. Там она увидела Джейка, который расседлывал коня. Сердце ее защемило. Он выглядел таким усталым, почти засыпал на ходу. Даже не заметил, что она стояла рядом со стойлом.
— Твой ужин греется на плите, — сказала она тихо, чтобы он не дернулся от неожиданности.
Он обернулся и увидел, что в глазах ее светится теплое участие и тревога за него.
— Спасибо, милая.
— Насколько все плохо? — спросила она. Джейк
— Потеряно почти тридцать голов. Однако могло быть хуже, считай, что нам еще повезло.
Услышав отчаянный рев из загона рядом с амбаром, Тори передернулась:
— Они там еще умирают?
— Нет, это осиротевшие телята. Завтра мы попытаемся подпустить их к другим коровам.
Он закончил обтирать коня и взял Тори за руку.
— Пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать. — Он повел ее вдоль ряда стойл, затем остановился у одного и показал внутрь. — Вон там. Что ты думаешь об этом ребятенке?
Вглядевшись в темноту, Тори увидела какое-то существо. Оно шевелилось, у него была пятнистая шкура и длинные тонкие ножки. Присмотревшись, Тори чуть не взвизгнула от удивления и восторга. Она никогда не видела такого славного малыша!
— О Боже! — взволнованно прошептала она. — Это же олененок!
Джейк нежно обнял ее за плечи и крепко притянул к себе.
— Как думаешь, сможешь немного понянчиться с ним? — спросил он и, когда Тори вопросительно подняла на него глаза, объяснил: — Сэм нашел его около мертвой лани. Наверное, она напилась отравленной воды.
— О бедняжка! — Тори сразу прониклась со страданием. Вторым чувством был нарастающий гнев: — Каким же надо быть безумно злобным, чтобы отравить воду! Один Бог знает, сколько сей час других животных страдает и умирает от жестокости этого мерзавца. — В голове ее замелькали жуткие образы зверьков, корчащихся в агонии, умирающих мучительной смертью.
— Ты права, но по крайней мере одного мы спасли. И большинство молоденьких телят. Тебе, наверное, придется какое-то время кормить его из бутылочки. По-моему, ему не больше двух недель от роду. Как думаешь, справишься?
Тори кивнула, глаза ее не могли оторваться от живого комочка, шевелящегося в стойле.
— Я сейчас же согрею ему молока. Бедняжка, наверное, умирает с голоду.
Как будто поняв ее слова, олененок поднял голову и слабо мекнул. От этого жалобного звука сердце Тори чуть не разорвалось.
— О Джекоб! Он зовет маму, — сказала она со слезами в голосе.
— Теперь, дорогая, ты его единственная мама. — Джейк покрепче прижал ее к себе и повел прочь из конюшни. Бок о бок они пошли к дому. — Позаботься о своей сиротке, а я пока вымоюсь.
Наморщив нос, он втянул в себя пропитавший его запах, соображая, насколько это его собственный и насколько в одежду впитался запах сдохших животных, которых он помогал закапывать.
— Господи, ну и денек выдался! Я так устал, что и есть не хочется.
Тори поухаживала бы за Джейком, но он все-таки сам мог о себе позаботиться, не то что маленький сиротка в конюшне, и она поспешила согреть молока и налить его в одну из тех больших бутылок, из которых они иногда вскармливали новорожденных телят. К тому времени, как она вернулась в конюшню, олененок кричал уже громче, требуя еды, а вероятнее всего, плача о потерянной матери.