Паинька и Пай
Шрифт:
— Лимми, сладкая моя, люблю.
— Я тоже, тоже, — прошептала Лимми, блаженно закрывая глаза.
У них все получилось. Сквозь наплывающий сон Лимми чувствовала как Пай нежно поворачивает ее набок, укладывает головой на подушку, укрывает одеялом, ложится рядом и обнимает. Как сильно Лимми мечтала об этом.
— Лимана! — раздался вдруг яростный окрик, и Лимми затрясла головой, пытаясь проснуться. — Лимана!
Они подскочили на кровати одновременно с Паем и оторопели. В дверях спальни стоял злющий Гилдерин и он был вне себя. Пай метнулся к колдуну, но Лимми его опередила. Она прыгнула на
— Свяжи ему руки отдельно, — возбужденная Лимми вбежала следом. Она еще не осознала толком, что с ней произошло. Псовую форму она не удержала и двух минут. — И рот надо заткнуть, чтобы не бормотал заклинания.
Пай прикрутил Гилдерина к массивному креслу шнурами от штор и по совету Лимми завязал ему рот. Колдун совсем не интересовал Пая, а вот Лимми очень. Ее оборот был внезапным, потрясающим, Пай ликовал. Он мечтал о таком варианте, уверял всех, что Лимми щенок, но к тому, что это произойдет в реальности, оказался не готов. Он был также растерян, как и Гилдерин.
— Лимми, пожалуйста, еще раз для меня, — упрашивал Пай, но Лимми виновато смотрела, морщила нос и обратиться не могла.
— Наверно, это случайно вышло. Из-за того, что я очень испугалась за тебя. А сейчас я не боюсь, — Лимми прижалась к Паю. — Прости.
— Ты такая красивая, Лимми. Ты самая красивая самка, — Пай держал в ладонях смущенное лицо Лимми, целовал щеки, глаза, губы, за ухом, зарывался пальцами в кудри. — Если мы прямо сейчас займемся любовью, ты не будешь против? Ритуал мы завершили, ты можешь отказаться.
— Конечно, я не буду против, Пай. Это сначала мне было некомфортно. И пришлось самой… — Лимми отчаянно покраснела, вспоминая, как она умоляла Черного Пса о близости. — А сегодня я выдержала. Не отключилась.
Пай отнес Лимми в кровать. Снова уложил, укрыл, обнял.
— Ты мне все потом расскажешь, да, Лим? — Пай испытывал глубочайшую нежность и признательность. — Откуда ты узнала, что надо делать?
— Мне мама сказала, — Лимми не стала говорить, что она уже рассказывала Паю все-все. Это ерунда. Пай тогда был не в себе. — Тут недалеко есть странный дом. Мы должны туда сходить. И в Заречье. Ходы. Они зовут меня. А еще я хочу погулять по саду под балконом и…
— Спи, моя славная. Что захочешь, то и будем делать. И к маме твоей обязательно заглянем.
— А твоя работа? Я могу тебе помогать.
— У нас достаточно денег, Лимми, чтобы не бояться за будущее. Мы можем жить в свое удовольствие. Сначала тебе нужно освоиться с обликом. Я научу тебя.
Лимми удовлетворенно кивнула после таких слов Пая. Кажется, все начало приходить в норму. Если бы отец знал, что Лимми смогла обернуться, пусть ненадолго, он бы обрадовался. И братья бы обрадовались. Конечно, в своей семье Лимми все равно осталась белой вороной. Нет, ее семья теперь Пай. Лимми еще хотела подумать, как поступить с колдуном, но усталость
Наконец-то Лимми выспалась. Тело немного ломало, но на такие мелочи Лимми научилась не обращать внимания. Хотя сейчас ей было кому пожаловаться. Приятно лежать щекой на груди Пая, слышать, как бьется его сердце, ощущать дыхание на своей шее, человеческое дыхание. И тепло рук, обнимающих ее. Лимми не будет вспоминать, как страшно ей было одной.
— Лим, — Пай понял, что Лимми проснулась, затащил ее на себя. — Как ты проделала все в первый раз?
— Ну, — от прямого вопроса Лимми смутилась. Показала рану на запястье. — Вот так и проделала. Ты не сопротивлялся. Хотя и не соображал.
— Я и сейчас не буду сопротивляться. Поцелуй меня. И укуси.
— Пай! — Лимми чуть не сказала, что не умеет. Ситуация очень напоминала их первое столкновение и поцелуй. С того поцелуя все и завертелось. — Ты смеешься надо мной.
— Я хочу тебя, а вовсе не смеюсь, — Пай провел ладонями по спине Лимми, сжал ягодицы, дернул на себя за бедра, заставляя согнуть колени. — Давай, мой сладкий щеночек.
— Лучше ты первый, Пай. Научи меня, — от вкрадчивого шепота Пая Лимми вся покрылась мурашками.
— Но потом ты, — Пай быстро поменял их местами. — Я буду любить тебя, Лимми, долго и нежно.
“Долго и нежно” превратилось в “долго и страстно”, потом в “долго и свирепо”, потом опять в “долго и нежно”. Лимми раскинулась на кровати, обессиленная и счастливая, она едва могла улыбнуться Паю, глаза у нее светились. Все трудности казались мелкими и смешными. Им постоянно кто-то мешал быть вместе, любовь была не ко времени, и, пожалуй, впервые все случилось, как Лимми мечтала. Они настоящие муж и жена. Навеки.
Глава одиннадцатая. Родители
Забытый Гилдерин слышал абсолютно все. Как бесстыдно ласкались эти двое, как шептали друг другу непотребные слова, как стонали и признавались в любви. У Гилдерина темнело в глазах от злости. Против воли он возбуждался, и это приводило в неистовую ярость. Это под ним Лимана должна была так скулить и просить еще, его целовать и задыхаться от страсти. Исполнять его желания, впитывать колдунское мастерство. Почему он не утопил щенка еще в младенчестве? Настроил планов, как использовать. А надо было прибить сразу.
Болела нещадно нога, плечо от укуса Лимми онемело. Как она сумела обратиться? Почему не убежала к матери? Неужели она вошла в силу? Это рушило все планы Гилдерина на беспредельное могущество. Если Лимми по-настоящему станет той, кто она есть, отражи придут за ней. А, может, уже пришли. Гилдерин огляделся. Как он сразу не понял? Его власть почти на нуле, несмотря на то, что ему удалось призвать королевское великолепие дворца и невидимых слуг.
Он проторчал в подвале несколько дней, спрятался от всех, потому что нога, раненая Черным Псом, почернела и распухла. Гилдерин никак не мог войти в нужное состояние, чтобы исцелить себя. Едва он обретал душевное равновесие, едва начинал бормотать нужные заклинания, как в памяти всплывал образ Лимми с метками на шее и спине. Эта мерзкая псина посмела взять и пометить то, что принадлежало ему, великому колдуну.