Палач и Черная птичка
Шрифт:
— А почему нет? — отвечаю я, облокачиваясь предплечьями на алюминиевую обивку пластикового стола. Слоан вздергивает подбородок, выражение ее лица возмущенное.
— Может быть, у него были красивые глаза.
Смех вырывается из моей груди, когда я беру еще одно ребрышко. Тишина затягивается, я откусываю кусочек, прежде чем ответить.
— Не думаю, что ты именно поэтому вырываешь глазные яблоки из черепов своих жертв.
Слоан склоняет голову набок, ее глаза сияют, пока она оценивает меня.
— Нет?
— Нет. Определенно
— Тогда зачем я это делаю?
Я пожимаю плечами, не готовый встретиться с ней взглядом, несмотря на то, как он манит меня.
— Думаю, глаза — это зеркало души?
Слоан усмехается, и я поднимаю взгляд, видя, как она качает головой.
— Не, больше похоже на «приручи ворона, и он выклюет тебе глаза».
Я наклоняю голову, пытаясь расшифровать смысл ее слов. О Слоан известно очень мало, не так уж много просочилось в прессу. Она специализируется на других серийных убийцах и оставляет за собой запутанное место преступления. На этом все. Любые другие теории у ФБР относительно Ткачихи Сфер ничего особенного из себя не представляют. Из прочитанного, идея о том, что неуловимый мститель — женщина, даже не приходила в их маленькие заурядные мозги. Каким бы ни было ее прошлое и мотивы, что бы она ни подразумевала под своим убийством, все по-прежнему скрыто.
С той секунды, как мы встретились, она подпитала мое любопытство, тлеющие угли вспыхнули, и теперь она разожгла первую ниточку пламени.
Я хочу знать. Я хочу знать правду.
И, может быть, я хочу, чтобы она испытывала такое же любопытство ко мне.
— Ты знала, что это я убил Тони Уотсона, Портового убийцу? — спрашиваю я.
Она отнимает бокал с пивом от губ, ее движение медленное, глаза прикованы к моим.
— Это был ты?
Я киваю.
— Я думала, он подрался с тем, кого сам пытался убить.
— Отчасти правильно. Он полез драться, изо всех сил старался убить меня, но у него не получилось, — этот кусок дерьма, Уотсон… Я бил его до тех пор, пока у него не треснул череп, а тело не задергалось в конвульсиях, а затем наблюдал, как последний, кровавый, булькающий выдох вырвался из его выбитых зубов и разбитых губ. Когда его тело успокоилось, я оставил его в переулке на съедение крысам.
Это было некрасивое убийство. Не элегантное. Без наигранности и продуманности. Это было интуитивно и грубо.
И я наслаждался каждой гребаной секундой.
— Уотсон был не так глуп, как я думал. Он поймал меня, когда я следил за ним. Пытался устроить мне засаду.
Задумчивое «хм» слетает с поджатых губ Слоан.
— Я расстроена.
— Потому что он не убил меня первым? Как грубо, Черная птичка. Я обиделся.
— Нет, — говорит она вслед за лающим смехом. — Просто у меня был очень классный план для него. Тела его последних пяти убитых уже отмечены на моей паутине, — говорит она. Ее липкие пальцы танцуют в моем направлении, как будто чертят узор в воздухе. Она даже не поднимает глаз. Ведет себя так, будто не делает грандиозное откровение
Отмечены. В паутине.
— Наверное, это даже не было важно. Похоже, что тупоголовые придурки из ФБР еще не поняли ничего. Но даже в этом случае… ты взял и все испортил, — продолжает Слоан, не отрывая взгляда от следующей косточки, которую отрывает от ребер. Тяжелый вздох вырывается из ее губ, она подносит к губам мясо. — Думаю, я должна быть благодарна. Возможно, я тоже недооценила бы Уотсона. Учитывая, что Бриско так легко загнал меня в свою клетку, а он был ленивым придурком, не уверена, что смогла бы отбиться от Уотсона так же хорошо, как ты, — ее яркие, необычные глаза находят мои сквозь пряди черных волос, упавшие на лоб, и их очаровательный блеск сдирает кожу с моей почерневшей души. — Кстати, мне физически больно признавать это. Но сильно себя не восхваляй, красавчик.
Ухмылка расползается по моим губам.
— Ты считаешь меня красивым.
— Я буквально только что сказала, чтобы ты себя не восхвалял из-за истории с Уотсоном. Это относится и к твоей привлекательности, — говорит Слоан, эпично закатывая глаза, одно из ее век подергивается. — Кроме того, ты и так это знаешь.
Моя улыбка становится немного шире, но я прячу ее за краем своего бокала. Наши взгляды остаются прикованными друг к другу, пока Слоан, наконец, не выходит из транса и не отводит взгляд, легкий румянец заливает ее веснушчатые щечки.
— Ну, а ты добралась до Билла Фэрбенкса раньше, чем я, — говорю я, — так что, думаю, мы квиты.
Глаза Слоан расширяются, ее густые темные ресницы поднимаются к бровям.
— Ты охотился за ним? — спрашивает она, когда я киваю ей и приподнимаю одно плечо. Раньше меня раздражало, что я потерял Фэрбенкса, даже если это произошло из-за Ткачихи Сфер, которую я считал своим кумиром. Но сейчас? Узнав, что за всей этой паутиной стоит девушка? Я бы снова проиграл ей, лишь бы увидеть, как горят гордостью ее глаза. Может быть, и не один раз.
Уголок нижней губы Слоан поджимается между зубами, она пытается скрыть свою злую усмешку.
— Я понятия не имела, что ты охотился за Фэрбенксом.
— Я следил за ним два года.
— Правда?
— Я планировал взять его за год до тебя, но он переехал, я не успел. Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы снова найти его. А потом куски его тела были нанизаны на рыболовную леску с выколотыми глазными яблоками.
Слоан фыркает, но я вижу искру, вспыхивающую в ее усталых глазах. Она садится немного прямее, ерзая на сиденье.
— Я их не выкалываю, Палач. Вырываю. Деликатно. Как настоящая леди, — Слоан засовывает палец за щеку, обхватывает губами, и с хлопком высовывает. — Вот так.
Я фыркаю от смеха, и Слоан одаривает меня сияющей улыбкой.
— Виноват.
Слоан поворачивает свою улыбку к столу, у меня уже нервы сдают, а ее взгляд скользит по обстановке. Она берет немного картошки фри, ее взгляд все еще скользит по посетителям, потом она отодвигает тарелку с ребрышками к краю стола.
Она хочет уйти