Палач и Черная птичка
Шрифт:
— Мне нужно взять себя в руки, — бормочет он самому себе низким и хриплым голосом. Он протягивает мне руку, и я беру ее. — Давай. В ванну. Пока я, блять, не сдох.
Я еле волочу ноги, когда он тянет меня к облаку белых пузырьков, мерцающих в ванне.
— Если ты умрешь, я получу дополнительный выигрыш?
— Я готов проиграть все игры, Черная птичка, — ворчит он. — Но не думаю, что нам нужно впадать в крайность и убивать меня.
Мы останавливаемся на краю ванны. Роуэн держит меня за здоровую руку, пока я опускаю один палец ноги в теплую воду. Когда делаю первый
— Ты в порядке? — спрашиваю я, опираясь на его руку и опуская другую ногу в воду, вставая в маленькую ванну, моя слабая улыбка только усиливает его хмурость.
— Не совсем.
— Ты отлично справляешься.
— Разве не я должен тебе это говорить?
— Возможно.
— Просто залезай, ради всего святого.
— Я залезла.
Роуэн проводит свободной рукой по лицу.
— Как у тебя еще хватает сил издеваться надо мной?
— Для этого всегда найдется энергия. Твои страдания — мой приоритет номер один, — моя улыбка становится ослепительной, но увядает, когда взгляд Роуэна переводится с меня в угол комнаты, как будто он больше ни секунды не может удерживать свое внимание на моем лице. — Что такое? Роуэн?..
— Я страдал четыре года, Слоан. Умоляю тебя. Залезай в долбанную ванну.
Мои глаза не отрываются от его профиля, пока я медленно погружаюсь в воду. С каждым мгновением я надеюсь, что он встретится со мной взглядом, но он этого не делает, как будто не может. Будто он поместил себя в коробку, которую сам же притащил.
Я погружаюсь в воду до тех пор, пока пузырьки не поглощают мою грудь, видны только плечи и верхняя часть спины, я наклоняюсь вперед и обхватываю колени. Надо мной прерывисто выдыхает Роуэн. Проходит мгновение, прежде чем он опускается на корточки до моего уровня. Мой взгляд все еще прикован к нему, и он по-прежнему избегает его.
Роуэн берет маленькое полотенце на краю ванны, намачивая в воде. Он осторожен, не делает резких движений. Достает сжатое полотенце и проводит им по моему здоровому плечу, медленными движения смывая грязь, и, хотя внешне я остаюсь совершенно неподвижной, мои мысли бурлят как ураган.
Я сглатываю, все еще не в силах отвести взгляд от Роуэна. Мой голос звучит тихо, когда я спрашиваю:
— Четыре года?
Глаза Роуэна темнеют, их внимание приковано к движению своей руки, когда он проводит полотенцем по моей коже. Он не задевает меня кончиками пальцев, ни разу.
— Ты уже знаешь. Я говорил тебе у Торстена.
Мое сердце замирает. Роуэн опускает ткань сквозь облако пузырьков в воду, на этот раз мимолетно касаясь моего бедра, возможно намеренно. Прежде чем я успеваю убедиться, ткань вынимается из воды и скользит по моей спине.
— Ты… ты помнишь?
Роуэн не отвечает. И не думаю, что ответит. Поэтому, когда он опускает тряпку в воду в третий раз, я хватаю его за запястье под водой, и, наконец, его глаза встречаются с моими.
— Хэй, — говорю я мягким голосом. — Я здесь.
— Слоан… —
Мои щеки розовеют, но я пытаюсь изобразить дерзкую улыбку, которая только усугубляет агонию в глазах Роуэна.
— Не вижу проблем в этой идее.
— Ты ранена.
— Только плечо. И лицо. Ладно, у меня еще немного побаливают ребра, но я в порядке, правда. Издержки работы, верно?
— Мне нужно о тебе заботиться. Все по моей вине. Игра была моей дурацкой идеей.
— Эй, не наговаривай на игру. Это самое веселое, что у меня было с тех пор…может быть, никогда. Сколько я себя помню. Я жду этого больше всего каждый год, — говорю я, веселье исчезает из моего голоса с каждым произнесенным словом, по мере того как правда всплывает на поверхность. — Тебя я жду больше всего, Роуэн.
Он сглатывает, выражение его лица скрывает тонкую завесу того конфликта, который гложет его изнутри. Когда он качает головой, внезапные, сдерживаемые слезы обжигают мне нос. Я не хочу его страданий, каким бы забавным это ни казалось всего несколько мгновений назад.
— Я хотела играть, — продолжаю я, мой голос по-прежнему уверенный, хотя не думаю, что это продлится долго. — Я была напугана сначала, боялась, что совершаю огромную ошибку. Но найти того, кто смог понять меня, несмотря на все осколки под маской? Мне это было нужно. До твоего появление чего-то не хватало. Тебя, Роуэн. Я тебя нашла. Благодаря тебе не боюсь быть пойманной. Не боюсь играть на наших условиях. Не боюсь веселиться, даже несмотря на то, что наше веселье, возможно, не соответствует представлениям о хорошем времяпрепровождении.
Его челюсть сжимается, как будто он борется с собой, чтобы не выдавить из себя следующие слова.
— В этом-то и проблема, Слоан. Это все небезопасно. Все, что ты сказала — рискованно, — когда я открываю рот, чтобы возразить, Роуэн хватает меня рукой за подбородок, чтобы поймать в ловушку своего сурового взгляда. — Я. Почти. Потерял. Тебя, — говорит он, каждое слово подчеркивается паузой, как будто он пытается вдолбить каждое из них в мою голову.
— Я здесь, — отвечаю я в том же тоне. Мои пальцы обхватывают его руку, направляя ладонь к моему сердцу, прижимая к учащенному биению. — Прямо здесь.
— Слоан…
С меня хватит слов.
Я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь к его губам. Он замирает от шока, и я сжимаю его руку там, где она все еще влажная и горячая, покоится на моей груди, а мой язык требовательно касается его губ. Впусти меня. В этот момент я понимаю, что всегда была в мыслях Роуэна, в его планах, может быть, даже в его сердце, и теперь меня пугает, что он может отстраниться от меня.
Он целует меня в ответ, но неуверенно, как будто он нехотя пытается удержать меня на расстоянии.