Палач Рима

Фаббри Роберт

Сеян сидел совершенно один, закрыв лицо руками. Регул тем временем продолжал зачитывать послание Тиберия.

— Надеюсь, вы согласитесь со мной, Призванные Отцы, — чье мнение я всегда уважал и ценил, — что эти и другие преступления, которые он совершил, в том числе лжесвидетельства по отношению ко многим из вас, не могут остаться безнаказанными. И потому я обращаюсь к вам с просьбой, Призванные Отцы, проголосовать, должен он или нет…

В этом месте Регул был вынужден остановиться, так как его голос утонул в возмущенных криках в адрес Сеяна,

которыми разразились сидевшие в зале сенаторы. Даже те из них, кто всего насколько минут назад сидели с ним рядом, тоже присоединились к всеобщему осуждению — то ли из страха, то ли полагая, что если кричать как можно громче, тем скорее забудется то, что еще утром они были яростными его сторонниками.

Преторы, трибуны, квесторы, включая Пета, окружили Сеяна, однако тот не предпринял никакой попытки к бегству, чтобы воззвать к собравшейся за стенами храма толпе. Он даже не шелохнулся. Наконец шум утих, и Регул закончил фразу:

— …быть схвачен и заточен в темницу!

В зале воцарилась гробовая тишина. Веспасиан обвел взглядом сенаторов. Похоже, те были в полном замешательстве, как и он сам. Значит, Макрон не солгал Сеяну — император действительно воздавал префекту за все, что тот заслужил.

Регул скатал свиток.

— Призванные Отцы, я полагаю, что мы едины в своем желании выполнить просьбу императора.

По залу тотчас прокатились одобрительные возгласы. Даже младший Консул Фульциний Трион кивнул головой и вышел вперед.

— Видя всеобщее согласие, — начал он, осторожно подбирая слова, — я полагаю, что старшему консулу достаточно спросить мнение лишь одного из вас, и оно будет мнением всех остальных.

— Пусть так и будет, — согласился Регул, когда предложение младшего коллеги было встречено с одобрением. — Луций Элий Сеян, подойди сюда и встань передо мной.

Сеян продолжал сидеть, задумавшись, как будто его не слышал. Тогда Регул повторил приказ, и вновь безрезультатно.

В третий раз он его уже прокричал. Сеян поднял глаза.

— Я? — спросил он тоном человека, за много лет привыкшего отдавать приказы, а не выполнять чужие. — Ты мне приказываешь?

— Да, именем римского Сената я приказываю тебе.

Сеян обвел взглядом зал и, с саркастической улыбкой встав с места, подошел к Регулу.

— Сенатор Поллон! — выкрикнул Регул, отчего Гай едва не свалился со стула. — Как ты считаешь, должен ли этот человек быть брошен в тюрьму?

Гай поморщился и с опаской поднялся с места.

— Да, я так считаю, консул, — медленно и четко произнес он.

— В таком случае это воля всего Сената. Отвести его в Туллианум.

— И кто же проведет меня туда? — процедил Сеян. — Мимо моих преторианцев? Вы думаете, они вам это позволят? Да они вас всех перережут, как стадо баранов.

— Грециний Лакон, твоя стража на месте? — спросил Регул.

Из дальнего конца зала вперед шагнул высокий мужчина с густой черной щетиной на лице.

На месте, консул, а трибун Макрон только что отвел преторианцев в их лагерь.

Что? —

прорычал Сеян. Он бы с кулаками набросился на Регула, но его удержали на месте четверо стражников. — Макрон! Вонючий щенок, отродье портовой шлюхи! Он у меня получит! Вот увидите, император одумается и выпустит меня, и тогда я вам всем припомню, каждому из вас, гнусные прихлебатели!

— Уведи его, Лакон! — приказал Регул. — Консул Трион, мы с тобой должны вместе обратиться к народу.

На глазах у Веспасиана Сеяна повели вон из храма Аполлона. Он шагал гордо, широко расправив плечи, и с высоко поднятой головой. Веспасиан и Гай протиснулись сквозь возникшую в дверях давку и отдали последний список Ценис.

— Сейчас я должна вернуться к моей хозяйке, любовь моя, — шепнула она, когда Регул и Трион встали на верхней ступеньке лестницы, чтобы обратиться с речью к народу. Толпа застыла в растерянности. Только что у них на глазах из храма с позором вывели того, кто на протяжении почти десятка лет обладал вторым после императора могуществом.

— Я провожу тебя. Похоже, в моих услугах здесь больше нет необходимости, — с искренним сожалением произнес Веспасиан. Впервые за свою карьеру он едва ли не с нетерпением ждал, когда последует казнь.

— А я, пожалуй, послушаю, что скажет Регул, после чего присоединюсь к тебе, — без особой радости сообщил Гай. — Интересно, что теперь предпримет Антония. Идите в обход храма. С той стороны есть еще одна лестница. Здесь же вас просто задавят.

Веспасиан и Ценис вняли его совету и зашагали в обход. За спиной у них снова прогремел голос Регула.

— Народ Рима! — обратился он к толпе. — Сегодня ваш император и Сенат сочли своим долгом избавить вас от человека, который слишком долго пытался угнетать вас.

Из толпы донеслись несколько ликующих возгласов.

— От человека, который задумал подмять под себя весь город… — За этой фразой последовали новые крики одобрения. — Человека, который подобно Икару, вознесся слишком высоко, к самому солнцу, и вот теперь обжег себе крылья. И это правильно, потому что наше солнце — это император. Это он направляет нас в этой жизни. Не зря Сеян был низвергнут именно здесь, в храме, посвященном солнечному богу Аполлону!

Веспасиан и Ценис уже спускались по ступенькам задней лестницы, когда голос Регула утонул в одобрительном реве сотен глоток.

— Похоже, он их убедил, — заметил Веспасиан, когда они зашагали к дому Антонии, до которого отсюда было рукой подать.

— Что еще ему остается? — ответила Ценис, пытаясь не отставать. — Сеян щедро выделял средства на игры. Да, кто-то его не любит, но обо всех сказать этого нельзя. И если Регул не переманит их на свою сторону, можно ждать чего угодно. Люди могут взбунтоваться и освободить Сеяна.

Веспасиан вздрогнул при этой мысли, однако был вынужден признать, что Ценис права. Дойдя до дома Антонии, они постучали в дверь. Привратнику хватило один раз быстро посмотреть в «глазок», чтобы впустить их внутрь.