Палач Рима
Шрифт:
— Спасибо, — прошептал Атафан, обращаясь к Титу. — Ты оказал мне честь.
— Лишь ту, которую ты заслужил за долгие годы, пока жил у нас, — ответил Тит, беря умирающего за руку. Пожав ее, он перевел вопросительный взгляд на Артебудза.
— Мое имя Артебудз, господин, — представился тот. — Твой сын выкупил мою свободу. И я перед всей твоей семьей в неоплатном долгу.
— Этот человек выпустил в меня стрелу, господин, — еле слышно сообщил Титу Атафан. — Это был меткий выстрел. Гораздо более меткий, Ахурамазда свидетель, чем тот, который я выпустил в Веспасиана. — Он слабо усмехнулся, а на
— Хотя, к счастью для меня, и не попал в яблочко, — заметил Веспасиан, трогая больное плечо.
Атафан кивнул и закрыл глаза.
— Я хотел бы попросить вас о двух вещах.
— Говори, о каких? — уточнил Тит.
— Во-первых, не сжигайте мое тело, а оставьте его на растерзание хищным птицам, как поступают у меня на родине те, кто следуют учению Зороастра, оставляя своих мертвых на башнях молчания.
— Так и будет.
— Спасибо тебе, хозяин. Моя вторая просьба не столь проста. Я скопил приличную сумму денег, золотом. Они в шкатулке под моей кроватью, вместе с личными вещами, которые я хотел бы вернуть моей семье. Я намеревался на эти деньги вернуться к себе на родину, но, видно, не судьба. И я бы просил тебе переедать эти деньги моим родным вместе с письмом, в котором ты расскажешь им, как я жил. Сам я этого сделать не успел. Они умеют читать по-гречески.
Непременно, Атафан. Но как я узнаю, куда мне его послать?
— Моя семья родом из Ктесифона. Они купцы, торгуют пряностями. Как младший из пяти сыновей, я не мог рассчитывать на участие в семейном деле. Вместо этого меня отправили выполнять семейный долг, служа в армии Великого Царя. И вот я здесь, и здесь и останусь. Моя семья в основном торговала с евреями из Александрии. Думаю, торгует и до сих пор. — Атафан на минуту умолк, чтобы отдышаться. Дыхание давалось ему все тяжелее и тяжелее. — Там была одна еврейская семья. Два поколения назад, при Юлии Цезаре они получили римское гражданство. Главу семейства звали Гай Юлий Александр. Он будет знать, куда ему переслать эти деньги.
Атафан вновь умолк, тяжело дыша. Тит печально посмотрел на него.
— Но людей нашего сословия пускают в Египет лишь с личного разрешения императора. Как нам найти ту еврейскую семью, если сами мы живем в Италии?
Атафан с трудом приоткрыл глаза и прошептал:
— Напиши алабарху. Он должен знать. А теперь прощайте.
Сказав эти слова, он испустил дух. Артебудз шагнул к нему, чтобы закрыть незрячие глаза. Несколько мгновений никто не проронил ни слова.
— Достань ларец, Сабин, — наконец нарушил молчание Тит. — Я велю Паллону, чтобы он прислал людей, чтобы они убрали тело. Остальных нужно срочно кремировать. Костры уже готовы.
С этими словами Тит вышел вон. Братья растерянно переглянулись.
— Кто такой алабарх? — спросил Сабин.
— Кто его знает. Пока не стоит забивать этим голову. Доставай сундук, а как только кремация закончится, надо будет допросить Секунда.
Сабин нагнулся и, пошарив рукой под кроватью, вытащил из-под нес деревянный сундучок. Замка на нем было, один лишь крючок. Братья откинули крышку и ахнули. Внутри сундук был на четверть полон не только золотых монет,
— Откуда это у него? — удивился Сабин, зачерпывая пригоршню монет и высыпая их назад в сундук.
— Он сохранил все, что отец платил ему за его работу, — пояснила Хлоя. В ее глазах стояли слезы. — Раз в год он ездил в Реате, чтобы купить там золота.
— Но здесь его все равно больше, чем можно заработать за десять лет! — воскликнул Веспасиан. — Мой отец не настолько щедр!
— Бассеос всегда отдавал ему большую часть денег. Говорил, что ему они не нужны. Утверждал, что у него якобы есть все. что ему нужно, и если он когда-нибудь вернется домой, какой прок ему от всех этих денег в бескрайних степях Скифии? Вот он и отдавал их другу, который мог ими воспользоваться.
Сабин усмехнулся.
— Что ж, по-своему разумно, — согласился он, с трудом поднимая ларец. — В будущем я постараюсь завести дружбу со скифами.
С этими словами Сабин вышел из комнаты. Веспасиан — вслед за ним, на ходу ломая голову над тем, как можно добровольно отказываться от такой всесильной вещи, как деньги, которых лично ему всегда не хватало.
Тела остальных покойников сожгли на двух погребальных кострах за воротами конюшенного двора. Один предназначался для рабов, к которым добавили тело Луциона. На второй положили тела остальных. Тит взял на себя обязанности жреца. Каждому покойнику в рот положили по монетке для подземного паромщика, в том числе, — к великому неудовольствию Веспасиана, — и головорезам Ливиллы.
Веспасиан стоял рядом с отцом возле наспех сооруженной платформы на четырех высоких шестах, на которую положили тело Атафана. За их спинами столпились вольноотпущенники и Артебудз. Басей рыдал, не стесняясь слез. В руках у старого скифа был лук его покойного друга, который он решил сохранить на память. Когда Веспасиан спросил у него, не желает ли он взять назад какую-то часть своих денег, Басей ответил, что лук Атафана добудет ему больше пищи, чем способны купить деньги. Видя, что скиф более чем доволен таким «наследством», Веспасиан не стал настаивать.
Поскольку никто ничего не ведал о погребальных обрядах зороастрийцев, Сабин решил провести похороны в соответствии с культом Митры, тем более что обе религии были родственными. Держа в руке зеленый пшеничный колос, он вознес молитвы великому солнцу, чтобы оно позаботилось о душе покойного, после чего принес ему в жертву молодого бычка. Сделав над огнем несколько пассов, он бросил в него сердце. В глазах Веспасиана все это было крайне странным и непривычным, хотя в самом жертвоприношении не было ничего нового.
— В чем заключался смысл ритуала? — спросил он у брата, когда они вместе шагнули в ворота конюшенного двора. Шел уже восьмой час дня. Повозки были почти полностью загружены, и рабы впрягали в них мулов. По словам Паллона, в путь им предстояло отправиться уже через час.
— Если я тебе это скажу, то буду должен убить тебя, а потом и себя тоже, — совершенно серьезно ответил Сабин. — Если тебе так хочется знать, сначала ты должен пройти обряд посвящения и занять самую первую ступеньку, став Вороном.