Пальцы решают все
Шрифт:
– Обо всем. Со Стасом затеяли разговор. Он уверен, что случай помогает.
– Где-то он прав. Другой вопрос в том, что этому случаю способствует.
– И что, по-твоему? Другие люди? Судьба? Бог?
Мария призадумалась.
– По-разному бывает. Помнишь пословицу про то, что человек предполагает, а бог – располагает?
– Помню. Значит, ты считаешь, что бог?
– Я считаю, что всего понемножку.
Да, философскую тему затронул Крячко в банальном, казалось бы, разговоре. Даже сам Гуров сидит и весь вечер размышляет да вспоминает, сколько раз в жизни ему помогал счастливый случай.
К
«Надеюсь, обойдется без массового убийства», – подумал Гуров, уже лежа в кровати. И он еще не знал, что угадал и не угадал одновременно.
Женя проводил Настю до станции метро. На улице морозило, но не сильно. Медно-каштановые прядки девушки слегка выбились из-под теплого шарфа, которым она обматывала голову на манер косынки – шапки Настя не любила. Женя поправил выбившуюся прядку.
– Ну, я поехала, – улыбнулась девушка.
Ему нравилась ее улыбка. Вообще ему нравилось в Насте все. Даже веснушки, которые сама подруга, мягко говоря, недолюбливала. Она была не похожа на всех его предыдущих подружек. Такая милая, непосредственная. Жене она напоминала не то мотылька, не то воробушка, хотя комплекция у девушки была явно не балетная, но и полненькой он ее тоже бы не назвал. Вечно веселая, улыбчивая хохотушка, из которой через край била мощная солнечная энергия. Может, поэтому она и зацепила Женю.
– Как доедешь – позвони. Или напиши, если вдруг не отвечу, – сказал он.
– Хорошо, – кивнула Настя. – Ты сейчас домой?
– Ну а куда же еще? Гостей пока не предвидится, а в театр идти уже поздно.
Подруга обняла его и крепко поцеловала.
– Люблю тебя, – прошептала она.
– И я тебя, солнышко. Позвони, не забудь.
– Обязательно.
Настя скрылась в вестибюле метро. Женя проводил ее взглядом и, дождавшись, пока толпа и двери скроют ее, развернулся и не торопясь пошел обратно к дому.
Идти сейчас куда-то в другое место не хотелось. Да и завтра надо будет пораньше прийти на репетицию – директор сказал, что есть задумка новой постановки, но пока не сказал какой. «Интересно, что он нам на этот раз приготовил? – не без усмешки подумал Евгений. – Очередной постмодерн или новое прочтение классики?» В последнее время он чувствовал, что весь этот авангард ему начинает малость надоедать. Да, по юности лет ему, только недавно окончившему театральный институт, все это казалось ярким, свежим и самобытным. Вот только яркость потускнела, свежесть начинала попахивать, а самобытность – утрачиваться. Нет бы вернуться к старым добрым пьесам. К тому же Островскому, например. Или Чехову. Ну или, на худой конец, Вампилову, которого Женя по юности терпеть не мог. Слава богу, что при подготовке дипломного спектакля он уговорил не ставить пьесу советского драматурга, которую планировали представить выпускной комиссии. Настоял на своем любимом Уайльде. У
Так, занятый своими мыслями, Евгений подходил к дому и не сразу понял, что кто-то позвал его по имени. Осознал, лишь когда кто-то коснулся его руки. Мужчина вздрогнул, обернулся и выдохнул. Всего лишь знакомый.
– Привет, Жень.
– Привет. А я тебя и не сразу услышал, извини. Задумался.
– Да ничего. Я вообще сначала подумал, что ты в наушниках.
– Нет, сегодня без них.
– Слушай, Жень… – знакомый смущенно замялся. – Мне очень неловко тебя просить…
– Взаймы? – усмехнулся Женя.
– Да нет, с деньгами, слава богу, порядок. Видишь, тут такое дело… Я со своей женщиной поругался. Из-за ерунды, если честно, но поцапались мы как собаки. Можно у тебя пару часиков перекантоваться?
– Можно, конечно, о чем вопрос? Пошли.
Они зашли в подъезд дома, где жил Женя, и поднялись на пятый этаж. Хозяин открыл дверь квартиры, включил свет в прихожей и впустил гостя.
– Проходи.
– Ага, спасибо.
Внутри еще витал легкий аромат Настиного парфюма. Женя тепло подумал о подруге и решил не убирать телефон далеко, ожидая звонка. Гость тем временем уже прошел в гостиную и скромненько присел на край дивана.
– Чай будешь? – спросил Женя. – Или можем горячительного употребить.
– Ох, – вздохнул знакомый. – Давай уж горячительного. Все равно теперь настроение ни к черту.
Евгений достал из шкафчика коньяк и пару бокалов, поставил их на журнальный столик. Потом принес апельсин, тарелку и нож.
– Я чуть-чуть, – предупредил гость. – А то мне еще домой ехать.
– Если хочешь, можешь остаться, – предложил Женя. – Все равно мне в театр не к шести утра, так что оставайся. Тут, в гостиной, поспишь.
– Жень, ну неудобно…
– Ничего страшного. Захочешь – езжай домой, нет – мое предложение в силе.
– Ладно, спасибо.
– Налей пока, а я апельсин нарежу.
Знакомый аккуратно разлил коньяк по бокалам, а Евгений ловко нарезал апельсин на аккуратные тоненькие кружочки. Вытерев руки бумажной салфеткой, хозяин поднял бокал.
– Давай, за встречу.
– Давай, – кивнул гость, и стекло легонько звякнуло.
Они выпили. Потом Женя сказал:
– Я пока музыку включу.
– Жень, а можешь включить какой-нибудь старенький рок-н-ролльчик?
– Без проблем. Сейчас поищу.
Евгений присел за компьютер, который не выключил, когда пошел провожать Настю, и защелкал «мышкой». Найдя нужную папку, он пустил музыку через проигрыватель. Женя гордился своей коллекцией старой музыки, хотя понимал, что истинным меломанам, которые тоже собирали старые записи, диски, кассеты, бобины и даже виниловые пластинки, он явно не конкурент. Впрочем, Евгений и не собирался с ними соперничать, даже если бы ему предложили. Он просто коллекционировал музыку, которая ему нравилась, и слушал ее, когда ему хотелось.