Палестинский роман

Уилсон Джонатан

— Подозреваемый — арабский мальчишка, сэр. Сауд аль-Саид. Его видели в доме Де Гроота. Сейчас мы обыскиваем район вокруг дома. Возможно, этот аль-Саид был любовником Де Гроота.

— Сколько ему лет?

— Шестнадцать. Я допрашивал его в пятницу и отпустил, но он оставался под наблюдением. Теперь всплыли новые улики. Хоть они и косвенные, но я думаю, дальше дело пойдет быстрее.

— Правда? — Росс потянулся к нагрудному карману. В салоне, отделенном от водительского места стеклом, было жарко и душно. Кирш подумал, что Росс снова полез за платком, чтобы вытереть потный лоб, но тот продемонстрировал конверт.

— Вы не против, если я зачитаю вам кое-что, присланное утром с одного из полицейских постов — поспешу добавить, что не в вашем районе.

Кирш ответил натянутой улыбкой:

— Конечно, нет, сэр.

—

Ладно. — Росс надел очки, извлек письмо и начал читать вслух:

Дорогой сэр Джеральд,

Хочу поблагодарить вас от имени Окружной полиции за ваш бесценный подарок — футбольную игру, которую вы представили в пятницу на матче, организованном с этой целью на Казарменной площади. Команды были составлены из мусульман, христиан и евреев, капитанами были (а) сержант Швили (еврей) и (Ь) П. К. Бадави (мусульманин), при этом стоит особо отметить полнейшую гармонию, царившую на поле в течение 50 минут игры. Знание правил игры в настоящий момент не самая сильная сторона Окружной полиции, но сам дух честного соревнования, развивающего сообразительность, присутствует в полной мере, и обучение искусству футбола будет предпринято. Ваш, и так далее.

— «Полнейшую гармонию», понимаете, Роберт? И зачастую, чтобы ее достичь, достаточно приложить немного усилий, и получается дешево и эффективно. Это хорошая новость. А теперь мы зажжем эту пороховую бочку, объявив об аресте юного Сауда, и тогда пламя перекинется на весь город. Нам лучше бы подготовиться. Сержант Швили и П. К. Бадави едва ли готовы будут пожать друг другу руки в конце матча. Предположительно гомосексуальный арабский мальчик убивает предположительно гомосексуального еврея-ортодокса, который по чистой случайности оказался одним из самых влиятельных антисионистских ораторов Агуды — убивает из-за денег (Де Гроота или чьих-то еще), из-за любви, или черт его знает из-за чего еще — и что, все тихонько расходятся по домам ужинать и молиться? Я так не думаю, старина.

— Да, сэр.

— И скажу напрямик: если здесь действительно случится заварушка, не уверен, что у нас хватит людей сдержать ее. Мы выполняем здесь «священную миссию», которая состоит в том, чтобы подтянуть тех, кому не так повезло, как нам, но это возможно, только если мы поддерживаем иллюзию, будто контролируем ситуацию. Иллюзию, которая основывается в том числе и на нашей вполне заслуженной репутации людей честных. Мы же не турки. Вешать на площадях не будем. Горькая правда, однако, заключается в том, что Палестина — довольно бесполезная и заброшенная часть нашей империи. Хоть и не совсем бесполезная. Мы не собираемся, например, сидеть и ждать, когда французы придут и начнут шнырять вокруг Суэцкого канала, и в настоящее время, пока мы здесь, мы пытаемся удержать арабов и евреев, иначе как бы они не стали резать друг друга. Тем не менее, как я говорю, и в самой Британской империи, и за ее пределами есть, уверяю вас, мнения намного более авторитетные и признанные, чем мнение моей скромной персоны. Что такое наш гарнизон в сравнении с индийским? Много ли у меня военных и полицейских? Горстка аэропланов, шесть броневиков, жандармерия в семь тысяч человек на всю страну и только две сотни ваших ребят — это не считая разных Швили и Бадави, которым нельзя полностью доверять. И скоро с футболом придется завязывать. Итак, лекция закончена, ваши предложения?

— То есть?

Росс смотрел выжидающе, как будто имеет дело с самым тупым учеником в классе:

— Насчет аль-Саида.

На самом деле Кирш прекрасно понял, к чему Росс клонит, еще когда тот зачитывал письмо.

— Итак?

— Мое предложение, сэр, арестовать аль-Саида.

— А если вам скажут, что этого делать не стоит?

— Тогда мне придется обратиться к верховному комиссару.

Кирш выложил козыря. Он играл с огнем. Только лорд Сэмюэл имел власть над Россом. Но станет ли он на сторону Кирша? Трудно сказать.

Росс улыбнулся:

— Отлично, Роберт. Вы правы. Не сдавайте позиций. Правосудие превыше всего.

Кирш, чувствуя, что задыхается, открыл окно со своей стороны. Машина свернула влево, к резиденции губернатора, где развевался на флагштоке хорошо видный при луне британский флаг.

Росс сменил тему разговора:

— Я попросил Марка Блумберга съездить в Петру. Я хочу, чтобы он посмотрел там храмы. Вряд ли художник такого уровня когда-либо их изображал. Предприятие серьезное,

так что оно займет несколько месяцев.

Кирш чувствовал, что краснеет, но ничего поделать с этим не мог.

— Его жена, разумеется, поедет с ним, — продолжал Росс, — если…

Машина подъехала к воротам резиденции. Росс постучал по стеклянной перегородке.

— Минуточку, — сказал он водителю. — …Если финансы позволят. К тому же суровость трансиорданской пустыни делает ее не лучшим местом для молодой женщины, особенно в это время года. И все же я подумал, что Блумбергу — разумеется, если он едет без жены — может понадобиться помощник. Кто-то, кто будет таскать за ним мольберт и краски, — в общем, мальчик на побегушках. Аль-Саид для такого дела отлично подходит. К тому же рядом будет унтер-офицер арабского легиона и еще четверо из Верблюжьего корпуса [37] — на случай, если в пути случится что-то непредвиденное или же мальчишке вдруг придет в голову еще кого-нибудь зарезать. Но все это, конечно, если Блумберг вообще примет это предложение, и уж конечно если поедет без — как звать эту миссис Блумберг? — Джейн. Нет, Джойс. Но ведь Блумберг человек сложный. Его не поймешь. Хотя мне кажется, я сумею его уговорить. Мои знакомые о нем высокого мнения, и картины у него и впрямь замечательные. По правде, я восхищаюсь его талантом и готов оплатить эту довольно необычную экскурсию. Ну как вам этот план?

37

Имперский верблюжий корпус — войсковое соединение Британской империи, основанное в 1916 году. Личный состав формирования передвигался на верблюдах.

Кирш взялся за ручку двери.

Росс перегнулся через сиденье и придержал его за рукав:

— Отпустите мальчишку, держите рот на замке — и у вас с миссис Блумберг будет предостаточно времени, без каких-либо помех. Все проще простого. — Росс отпустил его.

Кирш распахнул дверцу машины.

— Ладно, — сказал Росс. — Не сомневаюсь, скоро вы дадите мне знать о своем решении.

Кирш выбрался из машины, громко хлопнув дверцей. Пред ним расстилались поля, поросшие чахлой травой и пыльным бурьяном. Он склонился над обочиной, его вырвало. Машина Росса въехала в ворота губернаторской резиденции.

19

Кирш сидел в своем кабинете, душной каморке без окон, уставившись в стену. От губернаторского дома он шел пешком, а это километров пять, форменную фуражку — как утраченный символ прежней жизни, которой сам был хозяин, — он забыл в машине Росса. И теперь он сидел в темноте и слушал, как кровь пульсирует в висках. Он знал, как должно поступить, и знал, как поступит. Если он отпустит Сауда в Петру с Блумбергом, тогда его работа — фикция, и сам он тоже фикция. Ему пришло в голову, что в этих краях уже был похожий прецедент. Царь Давид послал мужа Вирсавии на передовую, чтобы устранить соперника. Царь заполучил женщину, к которой вожделел, но всю оставшуюся жизнь раскаивался. Впрочем, не Кирш решил отправить Блумберга в Трансиорданию, а Джойс не раба его желаний. Даже напротив. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным в чужой игре. У него было ощущение, что его используют. Но он никогда еще не чувствовал такой привязанности к другому человеку. Почему? И не находил ответа в душе. Все равно, с какой стороны ни посмотри, потворствовать Россу не должно, а Кирш пусть и смутно, но понимал, что стал полицейским отчасти для того, чтобы уравновесить весы справедливости по отношению к своей семье, покачнувшиеся, когда убили брата. И сейчас уступка с его стороны означала бы победу тех самых сил зла, которые погубили Маркуса.

В дверь громко постучали. Кирш кинулся было зажечь свет, но Картрайт уже входил, не дожидаясь приглашения. Позади него в дверях маячил Харлап. Картрайт остановился перед столом Кирша, оставив дверь нараспашку — жидкий зеленоватый свет коридорной лампочки обрисовывал могучую фигуру Харлапа.

— Мы его взяли. Лампард его нашел — он прятался у своего дяди, в чане из-под кунжутного масла.

Кирш посмотрел на двух своих сержантов. Один англичанин, другой — палестинский еврей, но одеты оба неряшливо, как принято у местных. Картрайт в мятой рубашке с закатанными рукавами, у Харлапа на гимнастерке не хватает двух пуговиц, волосы на груди торчат как войлок из матраса.