Палитра чужих цветов
Шрифт:
Я провёл по её спине руками, задерживая ладони на интерфейсах, развернул к себе лицом, и…
— Змеямба! — сказал я, поднимая глаза. — Ты же…
— Да, чёрт меня возьми.
— И какой срок?
— Я понесла, когда ты ихор принял, и мы…
— Так вот почему ты предохраняться бросила, — дошло до меня.
— Ага, — хихикнула она, — поздняк метаться. Место занято.
— А сказать мне?
— А зачем? Ты бы весь изнапрягался. У тебя там почти жена, я тебя и так еле уговорила ей предложение сделать. А если бы ты знал, что я залетела, то сделал бы предложение мне, я бы тебя послала, ты бы расстроился и вообще
— И когда ты мне собиралась сообщить?
— Никогда. Или когда-нибудь. Не знаю. Алименты мне не нужны, отбивать тебя у жены не собираюсь. Закончила бы контракт, взяла отпуск, вернулась бы на родину. В Альтерионе меня, поди, уже забыли, а рожать и растить — места лучше нет. Медицина там всем на зависть.
— А дальше?
— А дальше я не загадывала. Как будет, так и будет.
— Кри, — назвал я её по имени, — ну ты, блин, даёшь.
— Док, забей, — ответила она. — Это совершенно не твоя проблема. Ты забыл, я альтери. У нас в Альтерионе матрилинейность, почти никто отцов не знает, не принято. Про своего я, например, без понятия. Долгое время детей вообще отдавали на воспитание наставникам из числа Юных, потому что семьи — зло. Потом это перестало быть обязательным, но семей в вашем понимании практически не бывает. Кто рожает, тот и растит, благо государство заботится в полный рост. Ты мне другое скажи — что с моей оболочкой?
— Думаю, — сказал я растерянно, — что тебя теперь два человека. А она рассчитана на одного. Вот и отторгает.
— Можешь её как-то приструнить?
— Зме, это не вариант…
— Ненадолго! Вот закончим операцию, и тогда можешь из меня эти штуки хоть пассатижами вытащить. Но сейчас сделай что-нибудь!
— Могу снять симптомы, — вздохнул я. — Но ремиссия будет недолгой.
— Сколько?
— Дни. Может, недели. Откуда мне знать? Ты первая беременная баба в оболочке, которую я вижу.
— Сделай, что можешь, очень тебя прошу! Мне нужен этот ребёнок, но и бросить наших сейчас нельзя.
— Садись, — вздохнул я. — Сейчас карандаши найду…
— Проснись! — Змейса толкнула меня в бок.
В комнате темно, мы голые, по ощущениям — только что уснули. Но она уже быстро одевается.
— Что случилось?
— Не знаю. Слушай!
Я прислушался. Стены тут толстые, двери плотные, но всё же…
— Стреляют, что ли? — я подхватил с пола одежду.
— Похоже на то. И это внутри здания, на нашем этаже.
— Как караулы умудрились проспать штурм? — удивился я. — Почему тревоги не было?
— Без понятия… — Змейса уже одета, подхватывает с пола винтовку. — Мне нужна моя оболочка! Срочно!
Я накидываю куртку и достаю из кобуры пистолет.
— Двинули.
Мне тоже будет спокойнее, если она напялит броню. Оболочка крепкая, её не враз пробьёшь, а Змейса… Эх, ладно, не о том думаю.
Мы осторожно вышли в коридор, здесь выстрелы слышны отчётливее.
— Не похоже на штурм, — отмечает Змеямба.
Стрельба очаговая, короткие вспышки интенсивных перестрелок с паузами. Стрелковое, иногда гранаты.
— На зачистку похоже, — сказал я.
— Хреновое дело.
До апартаментов
«С кем он там воюет? Кто на нас напал?» — успел подумать я. А потом он нас заметил, развернул ствол и выстрелил в Змеямбу.
Я позорно протормозил — как же так? Киберы же за наших? Зме отреагировала быстрее, рыбкой нырнув в комнату напротив. Заряд картечи вышиб кусок филёнки.
— Ах ты сука! — завопил я, сам себя не слыша.
Вблизи такой калибр — как лопатой по ушам.
Пистолет уже в руке, и киберу прилетает в забрало — раз, другой, третий, но он и не думает падать, хотя сорок пятый калибр — штука мощная. Водит стволом, видимо прицел в шлеме я всё-таки повредил, потом стреляет наугад, приблизительно в мою сторону. Кажется, что сноп пламени, толстый, как из осадной мортиры, летит мне прямо в лицо, но нет — только дёрнуло ухо воздушной волной. Стреляю ещё трижды и, распахнув плечом дверь, вваливаюсь в комнату под грохот нового выстрела. Прижимаюсь к стене, меняю магазин. Теперь ему придётся зайти внутрь, и я выстрелю в башку почти в упор. Если и это его не проберёт — то я даже и не знаю…
В коридоре знакомо хлопнула винтовка Змеямбы, грохнул ещё один выстрел кибера. Чёрт, придётся её прикрыть. Высунулся в коридор — кибер лезет за Змейсой в комнату, удачно повернувшись ко мне задом. Всё-таки они не очень умные. Третья пуля чётко входит ниже затылочной пластины шлема, и кибер неловко заваливается, заливая кровью пол. Кровь у него красная.
— Зме, ты цела? — сам себя не слышу, ну и гаубицы у этих тварей. — Цела, спрашиваю?
— Повезло, — отвечает она. — Щепка в руку засадилась, а так ничего.
— Дай вытащу…
— Это что, не наш кибер? — спрашивает Змеямба, пока я вытаскиваю из её бицепса длинный тонкий кусок дверного полотна и залепляю ранку пластырем. Действительно, ерунда, могло быть хуже.
— Вроде наш, — сообщаю я, осмотрев мёртвого (или правильнее говорить сломанного?) бойца. — Вот же эмблемы Дома везде.
— Так какого хрена?
— Понятия не имею. Не знаешь, кто это был? — я заглядываю в дверь комнаты, из которой вышел кибер.
— Без головы все мужики одинаковые, — нервно отвечает заглянувшая туда же Змеямба.
Кто-то из наших бойцов. Одеться он не успел, только схватиться за автомат. Заряд картечи пришёлся в лицо, голову расплескало по комнате, и узнать его проблематично.
— Мне нужна моя оболочка! — повторяет Зме.
Мы идём дальше. Периодически откуда-то доносятся выстрелы, но в ушах звенит, слышно, как сквозь вату, я не могу понять направление. Перестрелка нарастает, принимает упорный интенсивный характер — где-то кто-то очухался, закрепился, собрал товарищей, оказывает организованное сопротивление. Истребление превращается в бой.