Пальмы, солнце, алый снег
Шрифт:
– Тут к вам какая-то дамочка… Утверждает, что в нашем отеле живет убийца.
Борис Борисович сначала включил видеоустройство – оно позволяло ему видеть, кто находится в приемной. Как следует рассмотрел Ярославу. А потом велел секретарше:
– Пусть войдет.
…И теперь, спустя полчаса после визита гостьи, страшно корил себя, что согласился ее принять. Потому что информацию ему Ярослава сообщила просто чудовищную. И меры по ее заявлению придется принимать немедленные. И самые серьезные.
Для начала
Подчиненные – секретарша, видно, предупредила, что шеф в ярости, – явились почти мгновенно. Встревоженно вытянулись у порога.
– Можете сесть, – буркнул Борис Борисович.
Коротко, в три минуты, передал им суть рассказа Ярославы. И вопросил:
– Что будем делать?
– М-да, ситуевина… – вздохнул майор-отставник.
– А ведь я говорил вам! Чтобы прикрыли этот их тренинг к чертовой матери! – едва ли не всхлипнул зам.
Борис Борисович поморщился. И остро взглянул на обоих подчиненных:
– Так могу я услышать… что-нибудь по делу?..
– Эта беременная… она написала заявление? – поинтересовался майор.
– Не знаю. Думаю, пока нет, – покачал головой Борис Борисович.
– А какие, кстати, у нее доказательства? – прищурился начальник охраны. – Я так понял, лица того, кто управлял снегоходом, она не видела… Ну а то, что госпожа Клевенская его напрокат брала, – это, извините, еще ни о чем не говорит.
– Но Клевенская сегодня как раз в момент нападения находилась неизвестно где. По крайней мере, и в ресторане, и на тренинге отсутствовала. А вчера – и тому были свидетели – эта Алена ее при всех оскорбила, – перечислил Борис Борисович.
– Тоже не улики, – припечатал начальник охраны. И задумчиво добавил: – Хотя с этой Александрой, безусловно, стоит побеседовать.
– О чем? – пристально взглянул на майора Борис Борисович.
Он не обманывался напускной простоватостью начальника охраны. Знал – у отставного майора это всего лишь маска.
– Может быть, о том… чтобы она немедленно покинула наш отель?.. – предположил майор.
– А если эта беременная в милицию заявит? Тогда еще хуже получится… – пискнул зам.
– Не думаю, что она будет заявлять, – задумчиво произнес Борис Борисович. – Ярослава сказала: она в постели лежит, в истерике. И вставать ей нельзя. Кстати, – велел он заместителю, – немедленно направь к ней врача.
– Сделаю.
Зам тут же вскочил, вытащил из нагрудного кармана рацию (ими пользовались все сотрудники отеля). Отошел, чтобы не мешать, к окну, забормотал в трубку… А Борис Борисович тем временем обратился к начальнику охраны:
– Но сходить к этой Клевенской, конечно, надо. Побеседовать с ней, попробовать разобраться… ну, ты понимаешь…
– Будет исполнено, –
– Да, – кивнул Борис Борисович.
Но, когда начальник охраны уже был у двери, передумал:
– Нет, подожди. Давай лучше вместе.
И нехотя – он каким-то звериным чутьем ощущал неприятности на подвластной ему территории – встал из-за стола.
Ярослава, хозяйка косметических салонов
Она сделала все, что могла. И даже больше, если учесть, что эта Алена ей, собственно, никто, а она с ее проблемами возилась часа четыре подряд. Но теперь – а на часах уже было шесть вечера, – Алена, напившись сладкого чая и валерьянки, крепко спала. Ее огромный живот тоже не шевелился – и это, насколько понимала Ярослава, свидетельствовало о том, что младенец успешно пережил сегодняшние неприятности и теперь спокойно почивает.
И тогда она черкнула новой подружке записку («Я ушла, дверь захлопнула, выздоравливай!») и отправилась к себе в номер.
Устало сбросила сапожки и тут же рухнула на кровать. Ей столько всего сейчас надо сделать! Обновить перед ужином макияж. Немедленно расчесать примятые шапкой волосы и нанести на них питательный бальзам. Помассировать замученные каблуками и морозом ступни… Но только руки – не поднимаются, шевелиться – не хочется, глаза – закрываются… Вот что бывает, если берешься участвовать в чужих бедах. И с какого она, спрашивается, перепуга связалась с этой несносной беременной?!
…Ярослава, так и не сделав ничего для собственной внешности и даже забыв об ужине, кажется, задремала. А проснулась от осторожного стука в дверь. Тут же – привычка человека, долго зависимого от квартирных хозяек, – проснулась, вздрогнула, села на кровати.
Стук в дверь повторился. Неужели Алена уже проснулась и ей неймется, к «новой подруге» пришла?
Ярослава встала, мельком взглянула в зеркало – ну, конечно же, косметика (с ней спать категорически нельзя!) уже глубоко въелась в кожу, а волосы напоминают травяной сноп. Привести себя в порядок, а потом уже открывать?
Впрочем, что прихорашиваться перед этой Аленкой? Она и так ей в рот смотрит.
Ярослава решительно распахнула входную дверь – в твердом намерении выдать неугомонной Алене немалую нахлобучку. И тут же растерянно отступила в глубь номера.
Потому что на пороге стоял самолично директор «Тропиков» Борис Борисович. А за его спиной маячил плотноватый, остроглазый мужик – судя по въедливой физиономии, из охраны.
– Извините за вторжение, Ярослава Евгеньевна, – извинился директор отеля.
– Мы пройдем? – буркнул его спутник.
И, не дожидаясь позволения, бесцеремонно подпихнул директора в спину, ввалился в ее номер сам, захлопнул за собой дверь.
– А что, собственно, случилось? – насторожилась Ярослава.