Шрифт:
Переводчик Елена Рубцова
Редактор Екатерина Иванкевич
Главный редактор Яна Грецова
Заместитель главного редактора Дарья Петушкова
Руководитель проекта Елена Кунина
Арт-директор Ю. Буга
Дизайнер Денис Изотов
Корректоры Мари Стимбирис, Анна Кондратова
Верстка М.
Разработка дизайн-системы и стандартов стиля DesignWorkout®
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
International Rights Management: Susanna Lea Associates
Моей матери
Я верю в розовый цвет. Я верю в то, что лучший способ сжигания калорий – это смех. Я верю в поцелуи, много поцелуев. Я верю в то, что нужно быть сильной, когда кажется, что все идет не так. Я верю в то, что счастливые девушки – самые красивые. Я верю в то, что завтра будет новый день, и я верю в чудеса.
1
Мoлеон, наши дни.
На твой портрет я наткнулась в газете. У меня перехватило дыхание.
Это произошло в парикмахерской – вокруг болтали посетительницы, гудели фены. А я рассматривала твою фотографию, держа газету в дрожащих руках. Поварской колпак. Фартук. Мое сердце бешено колотилось, казалось, оно сейчас разорвется. Твой взгляд, твоя улыбка. Какой же ты стала красавицей!
«Лиз Клермон, любимый шеф-повар французов!»
Я проглотила интервью одним махом, не дыша. И тут же начала перечитывать, желая убедиться, что это правда. Журналистка осыпала тебя похвалами. Речь шла о твоем участии в
Сидя с бигуди на голове, я плакала.
Последний раз я видела тебя перед домом мадемуазелей. Четырехлетняя девочка с плюшевым мишкой в руках. Я помню все так, будто это было вчера: твое заплаканное личико за окном автомобиля, увозящего тебя прочь… Тогда внутри меня что-то оборвалось.
До сегодняшнего дня я не знала, что с тобой стало. Улучив момент, когда парикмахер отвернется, я вырвала из газеты страницу.
Потом были долгие ночи без сна. Мне вспоминался твой смех, наши поездки на баскское побережье, твои песенки, поцелуи на ночь. И твоя маленькая ручка в моей руке.
Я так скучала по тебе, моя Лиз.
Наверное, тебя удивит моя фамильярность. Полагаю, ты ничего этого не помнишь. И уж точно не помнишь меня.
Сидя в одиночестве на кухне, я задавала свои вопросы луне. Что ты знаешь о своем происхождении? Нужно ли тебе рассказать? Или лучше схоронить все это в дальнем уголке моей памяти? Что бы ты сказала, узнав правду?
Я подумывала сесть на поезд до Парижа. Представляла, как пошла бы обедать в твой ресторан и, может быть, даже осмелилась бы поздороваться с тобой. Но потом я отказалась от этой идеи. Что может быть общего у такой знаменитости, как ты, со старухой вроде меня?
Мое имя тебе ни о чем не скажет. Мое лицо и подавно.
Эти вопросы не дают мне покоя, и нет никого, кто помог бы найти на них ответы. Вот она, драма старости: мы остаемся один на один со своими сомнениями, а звезды не слишком-то разговорчивы. Поэтому сегодня вечером я решила написать тебе. Рассказать свою историю, которая отчасти и твоя. Не потому, что я стара. Не потому, что кроме меня уже больше некому. Не ради истины. Но во имя нежности и мужества.
Мадемуазели бы тобой гордились.
2
Все началось, когда мне было пятнадцать лет.
Все, что произошло в моей жизни, стало возможным благодаря Альме. Она – начало всего. И конец тоже. Альма – моя сестра, на год старше меня. Большие карие глаза, заразительный смех, губки-ягодки. Я же была худой, смуглой, с глазами олененка и вечно спутанными волосами. Сказать, что Альма была для меня всем, а я была всем для нее, – ничего не сказать. Она была мне не просто сестрой. Она была моим солнцем. А также луной, звездами и всеми планетами, вместе взятыми.
Мы жили в испанской деревушке в самом сердце Пиренеев. Забытый Богом уголок, о котором ты, Лиз, наверное, никогда не слышала, – и мало что потеряла. Пара продуваемых ветром мощеных улочек, крыши с крутыми скатами и мрачная церковь – больше в Фаго не было ничего. Жители стремились оттуда уехать. Но куда? И с чем? Деревенским девушкам удавалось вырваться оттуда на зиму. На языке у них было только одно слово: Молеон. Все они ждали осени, чтобы отправиться во Францию на фабрику по изготовлению эспадрилий. Пешком перебраться через горы и провести зиму в Cтране Басков, чтобы заработать немного денег. Стать «ласточкой», как называли тогда сезонных работниц из Испании, и рискнуть жизнью ради узелка с приданым.