Паломничество с оруженосцем

Тимофей Юргелов

Продавец аккумулятора, покачиваясь, сказал:

– Давай напишем здесь: би эм дабл-ю, – И он на пыльном капоте неверным пальцем вывел “BMW”, потом закричал: – Где дядя Толя?

Местного художника "дядей Толей" по какой-то еще детской привычке называли все, выросшие во дворе, – даже те, кому было уже за сорок. Сейчас он спал в палисаднике под елочкой, повесив на ветку очки. Кто-то пошел за ним, надел ему очки на нос и привел к гаражу.

– Нет, – сказал другой любитель пива, – пусть это будет "мерс" – нарисуй звезду, как на мерине…

– Напиши здесь "молния", – показал Андрей на дверь, вытирая руки тряпкой.

– Ну

что это за название! – огорчились "пивуны".

– Нормальное название.

Тут же в гаражах нашли у кого-то баночку с белой краской и кисточку. Дядя Толя, который отхлебнул ярко-желтой жидкости и хотя говорить еще не начал, однако уже понимал, что говорят другие, нетвердым, но размашистым мазком молниевидно вывел вдоль одного и второго борта заказанное слово. «Талант не пропьешь!» - сказали пивуны. После этого ему дали еще раз приложиться к "полторашке", он зашел за сараи и больше не возвращался. Парни отправились за пивом.

Мимо проходили девушки в коротких юбках и шортах, с маленькими рюкзачками за спиной. Одна из них, дочка того самого одноклассника Даша Сладкова, поздоровалась и с расширенными глазами спросила:

– Дядя Андрей, это что, ваша машина?!

Подружки ее захихикали, оглядываясь на перепачканные бицепсы.

– Это не машина – молния! – пробормотал, краснея под слоем моторного масла, Андрей.

– Какой ужас! – воскликнула Даша, они снова засмеялись и прошли мимо.

"Молния… Вот болван! А… нам все равно: наступать или отступать – лишь бы кровь лилась",– такая поговорка у майора была. Он провожал глазами длинные, белые, сверкающие на солнце ноги. Даша была гибкой и тонкой, но развита уже, как взрослая женщина. Черные глаза, словно две пытливые изюмины, глядели внимательно и насмешливо.

А на улице – весна. Она повсюду: в дрожащих зеркальцах молодой листвы, в горьком запахе тополиного клея, в ослепительных одуванчиках, в мелькании двух желтых капустниц, гоняющихся друг за другом. Только из убитой, отравленной на метр в глубину машинным маслом земли под ногами не пробивается ни травинки. "Молодой перебесится – старый никогда. У самого дети в институтах учатся – а тебя вона куда потянуло…" – ворчал под нос Андрей, собираясь домой.

Она жила напротив, и он мог видеть ее в окне чуть ли не каждый день. Порой, когда никого не было дома, Даша ходила по квартире нагишом. Она танцевала, разглядывала в зеркале, приподнявшись на цыпочки, свой зад; выделывала балетные "па" или тянулась к носку, закинув ногу на пианино, – и все это на глазах у Андрея. И часто в тот самый момент, когда он обдумывал какую-нибудь сентенцию, вычитанную у моралистов. Сентенция тут же вылетала из головы и никак не хотела туда возвращаться. Он с минуту следил за девушкой, затем, словно очнувшись, хватал две двухпудовые гири, приседал с ними и уходил в ванную обливаться холодной водой.

"Если правое око соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; и если правая рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя… А если и то и другое соблазняет одновременно? – размышлял Андрей, обтираясь перед зеркалом полотенцем. – С чего начать?.."

Отъезд он наметил на следующее утро, в воскресенье.

Глава вторая

Перед постом гаи Андрей свернул в дачный поселок, сделал по грунтовке круг километра три – в машине сразу запахло пылью, ноздри будто разбухли, на зубах он ощутил мягкий

налет – и выскочил на шоссе метрах в ста с другой стороны от поста. За городом дорога до самой перспективы была пуста, небо было затянуто ровной, белесой пеленой.

Через полчаса пелена стала рваться. Сначала он увидел вдали одну, словно облитую желтой краской березу. "Неужто высохла", – удивился Андрей, но тут же начали желтеть соседние деревья – он поднял глаза: на другом конце пелены сквозь голубой просвет косо падал на рощу сноп света. Таких окон с падающим на пашню, на перелески, на дорогу под разными углами солнцем становилось все больше. Он въехал в столб света, и будто попал в другое время года, такой разительной была перемена. Вдруг снова все погасло, но уже не надолго. "Однако будет жарко", – подумал Андрей, глядя на первый встреченный им грузовик с быками, чьи мокрые, блестящие морды выглядывали между набитых на борта, свежих горбылей.

Впереди у обочины стояли две девушки, в фиолетовой и зеленой кофте, с разноцветными, словно конфетти, блестками. При его приближении они подняли руку, но тут же опустили, как только разглядели машину. Андрей все-таки остановился, девушки отвернулись, увидев за рулем человека с косой.

Обе были широкоскулые, с густо накрашенными глазами и не то нарумяненными, не то обветренными щеками. Та, что выше ростом, была в брюках; другая, толстая и маленькая, – в длинной юбке с разрезом до пояса. Вид у обеих помятый: краска размазана, одежда в пуху и складках. У высокой в руках сумочка, у толстой - пакет. Андрей оперся о пассажирское сиденье и спросил: «Далёко едем?» Девушки переглянулись, словно решая отвечать или нет. Высокая назвала деревню, расположенную рядом с той, куда ехал майор.

– Садитесь, а то долго ждать придется. Ну… Я не съем… – Девушки еще раз переглянулись и сели на заднее сиденье: очевидно, последний довод оказался решающим. В машине запахло приторной смесью дешевых духов и аммиака. Какое-то время они ехали молча.

По сторонам шоссе все чаше стали попадаться ярко-зеленые болотины, утыканные, словно костями, торчащими из осоки обломками берез. Иногда из-за леса выезжала черная деревня с пустыми окнами и провалами в крышах.

Неожиданно толстая девушка осведомилась:

– А музыки у вас нету?

– Нет, дамы, эта машина без музыки…

Не успел он закончить, как высокая тут же спросила:

– Закурить не найдется?

Андрей протянул назад пачку "примы", и они вытащили – он почувствовал – по две или три сигареты. Щелкнули несколько раз зажигалкой, вперед повалил вонючий дым.

– Вы домой или в гости? – спросил Андрей, открывая форточку.

– В гости, – ответила высокая, у нее был низкий, с хрипотцой голос.

– Ну, может, все равно знаете… В Ершовке есть такой Валера Козырчиков - не слыхали?

– Это не Насоновых племянник? – Девушки посмотрели друг на друга: – Ты че, он еще сидит. Может, мафиозник, что недавно дом построил?

– Нет, он давно там живет. Должны знать: к нему много народу приезжает.

– Нет, не знаем.

Помолчали. Через минуту Андрей спросил: к кому они едут? Так, к родственникам. Чем занимаются в городе: учатся или работают? – Да нет - работают. – Ну а что деревня? как там живется? – Да никак: работы нет, денег не платят, пьют все… "Не очень разговорчивые, – подумал Андрей, – ну и ладно…»