Паломничество
Шрифт:
— Успокойтесь, Стелла, — мягко говорю я.
Уже не так озадачен. Осознание того, что меркурианцы являются дружественной Стелле стороной, меня весьма воодушевляет. По крайней мере, не враги, и это уже хорошо. Режимные объекты и охраняемые зоны — это, конечно, не есть хорошо, но пока мы не сделали ничего противозаконного. Уверенности в том, что правильно понял, у меня тоже нет, но я протягиваю руку и слегка дотрагиваюсь до лица Стеллы.
— Давайте по порядку, — говорю я. Стелла кивает.
— Так вот, после известных событий, почти на всей территории Меркурия объявлен комендантский час. Опыт подсказывает, что ситуация сохранится надолго. Я же не могу медлить, промедление смерти подобно. И если пропуск на передвижение внутри купола кое-как достать смогла, сделать разрешение на передвижение между куполами решительно невозможно. А мне, как уже говорила, очень нужно было попасть на обратную сторону. Поэтому я и обратилась к своим меркурианским друзьям. Как вы уже, наверное, поняли, полицейская форма и значки — это только прикрытие, для отвода глаз. Вездеход взяли тоже по поддельным разрешениям. Если нас сейчас накроют, можно запросто
— Если честно, то нет, — спокойно отвечаю я.
— Извините, Стефан. — Стелла берёт себя в руки. — Это не я должна на вас кричать. Это вы должны на меня ругаться. Простите, Стефан, нервы ни к чёрту… То, что произошло с вами, — чистой воды недоразумение. Мои друзья решили, что вы можете помешать осуществлению нашей миссии, поэтому и «вырубили» вас. Повторюсь, нужно было мне вам более толково объяснить, что не следует за мной идти. Они вообще решили, что вы действуете по чьему-то указанию. Глупость, конечно. Я во всём виновата, не проконтролировала. Случилось то, что случилось. А после случившегося оставлять вас под сводом было совсем глупо. Тем более, я уже поняла, что моё поведение вызывает у вас некоторые подозрения. Ограниченность во времени и наша нервозность привели нас к парадоксальному решению — взять вас с собой, — говорит Стелла, после чего замолкает на некоторое время. Взгляд серых глаз блуждает, мысли её где-то далеко. Стелла хочет сказать ещё что-то важное, но не может решиться. После непродолжительных колебаний собирается с духом и мыслями и произносит: — Речь идёт о преступлении государственного масштаба. Я понимаю, что вам это не понравится, но возможно, мне потребуется ваша помощь.
— Мы почти приехали, — подаёт голос меркурианец. — Советую нашему другу встать и размяться. — Это он, разумеется, про меня. — Двадцатикилометровый марш-бросок в скафандре — это не так-то легко, даже для землянина.
Глава 17. Свои как чужие
Как оказалось, выбора у меня всё равно не было. Двое меркурианских псевдополицейских ни при каких обстоятельствах не собирались забирать меня с собой. Что, впрочем, вполне понятно — на кой ляд им везти меня на ту сторону планеты, чтобы потом вернуть обратно? Этакий вояж для заложника — смех, да и только. То, что я пойду со Стеллой, предусматривалось первоначальным планом, как и рассказывала Стелла чуть ранее. Рассказывала, виновато пряча глаза. А я смотрел на неё и любовался. Вот хоть ты убейся, но не мог отказать себе в таком удовольствии. Серые, небрежно подведённые глаза…
Мы идём по блеклой каменистой поверхности Меркурия, и временами вспоминаю, как меркурианцы долго спорили между собой о границе режимной зоны. Один (мне почему-то кажется, что это тот, что ударил меня электрошоком) говорил, что вездеход может проехать ещё пару километров, поскольку до официального указателя мы не добрались. Другой же упирал на то, что указатель указателем, а навигатор указывает на то, что мы уже находимся на охраняемой территории, и продолжать движение на транспортном средстве, не имеющем разрешения на посещение объекта, — сплошное самоубийство. Он долго и нудно рассказывал о том, как совсем недавно земные военные безо всякого предупреждения открыли огонь по заблудившимся туристам, и что нам грозит то же самое. Рассказывал, прибегая к ужасным подробностям, но в итоге сошлись на компромиссе: проехали около километра, после чего меркурианцы помогли нам одеться в скафандры и, попрощавшись, отбыли в обратном направлении. Что называется, ручкой помахали. Идти с нами даже не обсуждалось. Мне почему-то показалось, что меркурианцы отнеслись к нашей миссии как к неким внутренним делам землян. Мол, не наше, меркурианское, это дело. Один из них даже употребил слово «междусобойчик», правда, я не уверен, что оно относилось именно к тому мероприятию, в которое я оказался втянут. Слово было употреблено, что называется, в контексте. И контекста не уловил, что довольно часто со мной бывает. Чуть позже, впрочем, Стелла обмолвится, что меркурианцы помогали нам лишь из соображений того, что земляне наконец уберутся с их планеты. Мило с их стороны, ничего не скажешь. Очень мило, особенно если учесть то гостеприимство, с которым я сталкивался ранее на Меркурии.
Мы слегка замедляем шаг, потому что начинаем восхождение на невысокую гряду. Фонарики выхватывают из темноты острые камни, которые нет-нет, да и нарушают унылый плавный пейзаж. Поверхность покрыта настолько толстым слоем пыли, что на ум приходит сравнение с земным песком. «Как в пустыне», — думаю я, разглядывая это безобразие. Так вот, выбора у меня не было. Нет, мог бы, конечно, сказать, что не пойду. Но что бы на это ответила Стелла? Я фантазирую на эту тему, и перед внутренним взором возникает картинка, на которой Стелла говорит что-то вроде «А куда ты денешься?» и презрительно глядит в мою сторону. А хмурые меркурианцы уставились бы на меня своими хмурыми глазами. Мол, не захочешь — выкинем тебя вон, на поверхность, без скафандра. Но это я, разумеется, преувеличиваю. Нет, никто, конечно, так не сказал бы, да и не подумал бы даже таким образом. Идти, разумеется, совсем не улыбалось, как не хочется и сейчас. Но вряд ли Стеллу остановили бы мои слова. Стелла бы просто с грустью на меня посмотрела, надела бы скафандр и ушла в одиночестве. И кто бы я был после этого?
«Вот ведь вляпался!» — почти вслух ругаюсь я, когда увязаю в пыли почти до колена. Вляпался — что надо! Хочется, правда, сказать — втюрился, но не позволяю себе этого признать. Ни за что не признаю этого, как не крути. А вляпался действительно очень даже. Помнится, когда всё это начиналось, я будто бы хотел чего-то подобного. Точнее — даже не начиналось, а ещё до начала моего путешествия на Меркурий, сидел в своей земной квартире и, с грустью вглядываясь в сумерки за окном, думал
— Как вы там? — слышу я из наушников. Голос у Стеллы бодрый и даже весёлый. Она забралась на вершину гряды и присела передохнуть. — Отстаёте. Может быть, идти помедленнее?
— Ерунда, — отвечаю я. — Просто немного увяз в песке… точнее — в пыли. Сейчас буду, — говорю и останавливаюсь, поднимаю голову и гляжу на Стеллу.
Вдруг Стелла резко вскакивает и оборачивается. Какую-то секунду смотрит туда, за гряду, после чего вновь разворачивается и прыгает вниз, почти прямо на меня. Ловко приземляется рядом, для удержания равновесия хватается за мою руку. Сквозь скафандр, разумеется, не могу чувствовать прикосновения, мне лишь кажется, что ощущаю тепло рук Стеллы. Я невольно замираю. И от волнения, от того, что она совсем рядом. И от её действий — что её напугало? Что такого увидела Стелла там, за грядой, что заставило прыгнуть с ощутимой высоты вниз? Гравитация хоть и не такая, как на Земле, но всё же Стелла могла упасть или повредить скафандр. Я в полном замешательстве. Не успеваю и вскрикнуть, как Стелла умело нажимает кнопку на запястье моего скафандра, после чего проделывает то же самое со своим. Не сразу понимаю, что она выключает переговорные устройства — радиопередатчики, связывающие нас. Стелла поднимает руку и, если там можно выразиться, прикладывает палец к губам, призывая к молчанию. Правильнее сказать, что она касается перчаткой шлема, однако жест вполне понятен. Неспешными движениями, безо всякой суеты Стелла гасит наши фонарики. А я стою не в силах шелохнуться. Стелла стоит рядом и тоже не двигается. Справедливо рассуждаю, что ей-то уж точно виднее, как вести себя в этой ситуации. Очевидно, что Стелла не раз уже совершала подобные путешествия. Ориентируется легко, идёт уверенно, передвигается по местности куда ловчее меня. «Да и физически подготовлена намного лучше, умело рассчитывает силы», — с досадой отмечаю я, а сам немного успокаиваюсь. По всему видно, что Стелла тут не впервые, поэтому вполне можно довериться её интуиции. Ей, как говорится, и карты в руки, пусть руководит. Чуть двигаюсь в её сторону, как бы невзначай, как бы случайно. Уже почти не переживаю из-за того, что она там увидела, хотя понимаю, что переживать, вроде бы, и надо. Как жаль, что не вижу её лица. В тусклом свете звёзд разобрать окружающие предметы-то трудно, не то что выражение лица за защитным забралом скафандра. «Нет, не испугалась, — решаю я, — и паники никакой не выдаёт». А через полминуты нахожу тому подтверждение. Стелла мягко, плавно, словно меркурианская кошка, вновь поднимается на гряду. Стелется к земле, пригибается к поверхности, опирается на руки. И вправду — как кошка, изящная и ловкая, хотя и в скафандре. Не знаю, есть ли среди кошачьих такая порода, и отличается ли такая порода, если она есть, грациозностью. А Стелла тем временем оборачивается и призывно машет рукой. Я, недолго думая, следую за ней. Достигнув вершины, мы осторожно высовываемся, чтобы поглядеть, что там.
В тёмной низине, которая кажется мне кратером, рыщет машина. За многочисленными яркими огнями, исходящими от неё, угадывается продолговатый корпус. Вероятно, это военный патруль или что-то в этом роде. Машина шарит по пустынной местности прожекторами, словно щупальцами, будто бы ищет что-то. «И вправду ведь ищет», — думаю я и невольно дополняю мысль предположением: а не нас ли? Когда один из лучей устремляется в нашу сторону, Стелла тащит меня вниз, и оба прячемся за гребнем меркурианской пыли. Я переворачиваюсь на спину и прижимаюсь к грунту, будто бы пытаюсь впечатать в него тело, зарыться в землю, уйти на дно. В этот момент понимаю, что мне страшно. Страшно и странно — жёлтое зарево из-за гряды и темнота вокруг. И ни единого шороха, ни единого звука.
В таких условиях легко потеряться. Мне кажется, что не ощущаю хода времени. Будто бы охватывает некое гипнотическое состояние, окутывает пеленой оцепенения, как одеялом, сковывает всё снаружи и внутри. В один момент кажется даже, что перестаю дышать, а сердце перестаёт биться, и от этого становится ещё страшнее. Ещё жутче, хотя — куда уж там, и так уже повергло в бытие первобытного ужаса, в пучину детского страха. Вслушиваюсь в тишину и через некоторое время начинаю слышать своё дыхание и даже стук сердца. Кажется, кратковременный приступ жути прошёл. Поворачиваю голову и вижу Стеллу. Мне кажется, что она смотрит на меня. В почти кромешной темноте мерещиться, что улыбается, и сразу становится легче и спокойнее. Стелла включает фонарик на самый слабый режим, подаёт его мне и жестом просит посветить ей, что я и делаю. А она достаёт маленький блокнот и карандаш. Что-то пишет, после чего показывает. Я читаю: «Земные военные. Некоторое время не будем пользоваться радиосвязью — могут запеленговать. Переждём десять минут и попробуем выдвинуться».