Паломники Бесконечности

Слепынин Семен Васильевич

Я встал, но уйти не смог. Не знаю, что больше приковывало к месту — изумление или страх. Насытившись, тиранозавр не спеша приблизился ко мне, присел на задние лапы. Передней лапой, словно рукой, вытер окровавленные губы и голосом старпома заговорил:

— Ну что, художник? Изумлен и ошарашен? Увы, это я. Старпом.

— Не может быть! — отшатнувшись, воскликнул я.

— У этого дьявола все может быть! — взревел тиранозавр и лапой показал вверх, где, насмешливо перемигиваясь звездами, сияла Вселенная. — Видишь? Хихикает, смеется, дьявол, надо мной. Изловчился, негодяй. Втиснул мое «Я» в тушу мерзкого чудовища.

Мой

жуткий собеседник был так разъярен, что обычные старпомовские ругательства перемежались шипением и рыканием динозавра. И мне стало страшно: я поверил! Да, это старпом. Старпом-тиранозавр немного успокоился. Только хвост его, со свистом рассекая воздух, в гневе метался из стороны в сторону.

— Как же так получилось? — в растерянности пробормотал я. — Это же мистика.

— В том то и дело, что никакой мистики. Гнусный дьявол, — снова жест в звездное небо, — подстроил так, что все произошло самым естественным образом. Какая-то тиранозавриха-самка, черт бы ее побрал, отложила в песок два яйца и убежала. Никакой заботы о потомстве. У нас… у них это не принято. В это время над яйцами в небе, но довольно близко, вспыхнула сверхновая звезда.

— Ты видел взрыв?

— Начало взрыва — нет. Но видел, как разбухшая звезда угасала на моих глазах. Я был тогда малюткой, но все подметил и запомнил. Все было разворочено ураганом…

— И яйца не съели воришки-динозавры? — перебил я собеседника, догадываясь, что это был за ураган.

— Я же говорю, ураган! — теряя терпение, сказал старпом-тиранозавр. — Ураган разметал и перебил всех динозавров. И как ловко получилось у дьявола. Тот же ураган, утихая, высвободил яйца от слоя песка и мусора. Ветром выложил яйца на поверхность: дескать, на! Облучай! В это время, видимо, и взорвалась сверхновая, облучила яйца каким-то особенным излучением. В положенное время из яиц вылупились малютки динозаврики, этакие мозговитые мутанты. Вот они-то и стали обителью наших душ. Представляешь, какая подлость.

— Представляю… Постой! Но кто же второй мутант?

— Как кто? — Старпом-тиранозавр испуганно огляделся по сторонам и, приблизив ко мне свою жуткую морду, с ужасом прошептал: — Крысоед!

— Вон оно что! — расхохотался я. — Вы, оказывается, единоутробные братья. Знаменательно!

— Смеешься? А мне не до смеха. Страшно!

— А чего бояться? Это же твой оруженосец, сподвижник рыцаря тьмы и зла.

— Не уживемся мы на одной планете. Рано или поздно один из нас сожрет другого.

— Не узнаю тебя. Мужественный, неукротимый дух — и вдруг трусость.

— А диктат материи! — напомнил тиранозавр-сапи-енс и лапой показал на свою многотонную тушу. — Видишь? Эта подлая тварь трясется от страха и деформирует гордый дух, заставляет его жить по своим физическим законам. Конечно, в детстве я не знал этого диктата. Вылупившись из яйца, малютка динозаврик грелся на солнышке, охотился за мелкими ящерками. Но потом пришло сознание, и подрастающий тиранозавр начал с ужасом прозревать, кто он и откуда. Наш капитан все твердил о космической душе, о гармоническом слиянии идеального и материального. Какая, к черту, гармония! Это террор сатанинской материи. Террор! — Старпом-тиранозавр философствовал то с яростью, то с какой-то иронией над самим собой. — Голод, неизбывный терзающий голод. — Окровавленные толстые губы будто скривились в усмешке. — Ум мутится от голода. Туша так и вопит: «Жрать! Жрать!» Но самое унизительное —

не могу равнодушно пройти мимо тиранозаврихи-самки. Начинаю заигрывать и — представляешь? — глупо хихикать. Это уже не террор. Это уже издевательство!

Мне стало жаль старпома. Его нынешнее положение было, мягко выражаясь, столь неординарно, а душевные муки столь ужасны и одновременно смешны, что и мне беспрерывно творящаяся природа стала чудиться живым, издевательски ухмыляющимся существом. Прав старпом: это дьявол! Вселенский дьявол!

— Но что тебя заставило задержаться на этой планете? — с сочувствием спросил я. — Мог бы избежать опасности.

— О! — оживился старпом. — Мне предначертана здесь высокая миссия. Со временем на планете возникнет цивилизация тварей. Двуногих, вроде нас с тобой. И я призван сыграть там, в будущем, выдающуюся разрушительную роль. Я еще отомщу этому дьяволу. — Жест в сторону Вселенной. — Превзойду его в мучительстве и зле.

— Ты уверен, что история так и пойдет?

— Да. Все точно подсчитано.

— Подсчитано? Уж не этой ли мерзкой жабой?

— Прошу не оскорблять. Он мой друг.

— Хорош друг.

Я рассказал о том, как еще в темнице средневекового замка жаба с хохотом вычисляла для него, старпома, какую-то пакость.

— Садист Великий Вычислитель все подсчитал, — продолжал я. — И твое присутствие на этой планете, и вспышку сверхновой, и появление мутантов, и то, что их туши станут темницей для ваших душ.

Тиранозавр ошеломленно раззявил пасть, потом с лязгом захлопнул ее и прорычал:

— Да, да! Это он подстроил. Как я сам не сообразил. — Тиранозавр короткой передней лапой хлопнул себя по лбу, за которым скрывался высокоразвитый мозг. — Болван! Какой я болван! Попался в его сети!

Тиранозавр сорвался с места и начал со злобным рычанием метаться по поляне. В страхе я попятился от разбушевавшегося старпома.

— Ну подожди, проклятая жаба! — в ярости гремел он. Ругательства то и дело сменялись шипением и рыком. — Я еще доберусь до тебя. Расквитаюсь!

Тиранозавр вдруг затих и прислушался. За рощей саговых пальм что-то происходило. Пирующие там крылоящеры испуганно, со скрежетом и шумом разлетелись. Затрещали пальмы.

— Опять этот дурак деревья ломает. Привычка у него такая, — шепотом пояснил старпом.

— Кто там? — спросил я.

— Крысоед. Выследил, негодяй, — трясясь от страха, сказал старпом. Устыдясь своей трусости, он, тихо, но решительно рыкнув, добавил: — Нет, с этим надо кончать.

Старпом-тиранозавр поскакал и скрылся за рощей. Вскоре земля так загудела и задрожала, как при землетрясении. Я поднялся на сотню метров ввысь и в ярком лунном свете увидел, как два тиранозавра — старпом и Крысоед — с громовым ревом накинулись друг на друга.

На душе стало так гадко и мерзко, что я улетел еще выше и присел на Луну. Передо мной висел среди звезд темный диск планеты, окаймленный светящейся атмосферой. Там, в мезозойской ночи, разыгрывается сейчас кровавая драма. Не так уж важно, кто кого сожрет. В своих дальнейших земных воплощениях они, дьявол и палач, все равно будут вместе. Они неразлучны, как планета и спутник.

Что мне делать дальше, я не знал. С опаской подумал: а что, если мое здешнее полупризрачное присутствие возвещает приход моей новой вещественной жизни. Где? На этой планете, где старпому и Крысоеду жаба вычислила «выдающуюся историческую роль»? Упаси Боже!