Память Древних
Шрифт:
— Ик! — из чувства солидарности икнул Стенн.
— В таком случае, — взяла слово чародейка, возвращая разговор в былое русло, — мы спросим у эльфов.
— У каких интересно? — скептически произнес Борво.
Лейфенделя нет, к темным соваться — себе дороже, там разбой и беспорядок уже который век.
— У тех, которые остались, — пригвоздила чародейка.
— Ирэтвендиль? — спросил Диармайд, выпучив глаза.
— Ик!
— На-ка, старина, — Жал поднес Стенну кувшин с водой, и увидел в красных глазах гнома обреченную благодарность.
— У нас ведь нет даже
— У нас нет времени на это, — отрезала чародейка. — Нам нужен последний ответ: могла ли эта быть Длань Безликого и куда она делась после Четвертой Пагубы. Большие артефакты, это я вам как маг могу сказать, всегда, всегда, — подчеркнула Данан, воздев к потолку перст, — оставляют за собой след.
— А искать этот след у нас по-твоему время есть? — Диармайд скептически выгнул бровь.
Данан качнула головой и вместо прямого ответа сказала:
— Вот поэтому мы пойдем в Ирэтвендиль. Нам некогда искать — нам надо спросить наверняка, и если ничего не найдется, то просить помощи, в том числе магической. Если задуматься, Длань Безликого была бы идеальным артефактом, чтобы победить колдуна, владеющего магией Преобразования и Иллюзии. У него нет как таковых сильных уничтожающих заклятий, но Преобразование позволяет ему убивать движением руки…
— Не ему одному, — здравомысляще буркнул Стенн, оторвавшись от кувшина с водой.
— … поэтому тотальное подчинение архонта было бы идеальным подспорьем.
— Если его вообще можно подчинить, — с сомнением протянул Фирин.
— Сможем хотя бы узнать, где посох видели в последний раз, значит, сможем подготовиться и встретить архонта, когда он явится за артефактом. К тому же, — заговорила чародейка внезапно другим тоном и посмотрела на Диармайда, — если я правильно помню, именно в Ирэтвендиле Смотрителями руководит командор, которого так высоко ценил Редгар?
Еще до того, как Дей ответил, Хольфстенн неприкрыто и язвительно усмехнулся. Кажется, девчонка просекла: чтобы добиться согласия от Диармайда в любом деле, надо по поводу и без ссылаться на Тысячу Битв. Работает безотказно.
— Командор Тальвада, — кивнул тем временем Дей.
«Точно. Тальвада» — вспомнила Данан, услышав имя эльфийского командора, и невольно посмотрела на Тальвеса.
— Именно, — важно согласилась чародейка. — Если решено, собирайтесь. Эдорта, я прошу тебе подобрать мне какой-нибудь меч, подходящий женщине. Стенн, достань еды, пожалуйста, в дорогу.
— Я помогу, — тут же вызвался Фирин. Отлично, подумала чародейка: между выбором кормить эльфа под собственной крышей или отдать ему сколько угодно снеди, лишь бы убрался вон, любой здравомыслящий гном всегда выберет второе.
— Йорсон? — спросил Борво.
— Оставлю записку, — с пониманием ответила Данан.
Они покинули Руамард спешно, подгоняемые тревогой, исходившей от чародейки. Когда смотрители промчались через главные ворота, стоял леденящий предрассветный час. И если прежде рассвет всегда казался лазурно-свинцовым, то теперь помрачнел, как черное
— Погодите, — позвала Данан, когда они отдалились на почтительное расстояние от крепостных ворот. На поясе у неё красовался стандартный меч оружейника, который Дора немыслимыми трудами попросту стащила у гномов. — Не буду юлить. Диармайд, — обратилась женщина. — Браслет еще у тебя?
Дей сообразил не сразу: что за браслет? А! Точно! Ордовирная колодка, которую Данан носила в Талнахе. Его лицо разгладилось пониманием, но Жал перебил:
— У меня.
Данан оглянулась на эльфа с немым вопросом: как?
— Забрал у Дея перед спуском, — объяснил эльф, и на лице Данан отразились одновременно уважение и горькая усмешка. Он молодец, этот Жал, и на самом деле никогда не теряет головы.
Жал выудил ордовирную колодку и ключ к ней из собственной походной сумки. Ключ торчал из положенной расщелинки. Жал повернул, открывая оковы, вытащил ключ из замка, замер, не рискуя ничего делать дальше. Данан видела, как все напряглись. Еще бы, они хотят объяснений того, что рассказали им накануне Борво и Стенн об этих её «чудесатых чудесах» и «без-узорных заклятиях». А еще они хотят доказательств или хотя бы — горячечных уверений, что она не опасна для них.
Их право, подумала Данан. Она в самом деле представляла собой угрозу. Не просто как чародейка из Дома Кошмар — как чародейка, чья воля затуманена, запятнана волей почившего и воскресшего теократа с, мягко говоря, подмоченной репутацией. С этим стоило покончить, и минувшим вечером, до того, как Дей устроил ей очередное разбирательство, Данан нашла решение.
Женщина протянула руку к Тальвесу, сжимавшему злополучный кусок ордовира. Пальцы дрожали. Взяв колодку, Данан переложила её из одной руки в другую, а первую протянула снова.
— Ключ, — потребовала у эйтианца.
Жал не сводил прямого взгляда и почти не моргал. То, как он смотрел, как стоял, как держал ключ — все говорило о том, что в случае любой спонтанной вспышки, он тут же преобразится в амниритового неистовца и выдернет ей если не сердце, то вообще любую часть требухи. Главное, чтоб рывком и наверняка, не дергалась. Тем не менее, эльф встречно протянул руку и не выказал никакого сопротивления, когда Данан забрала отмычку.
— С этого дня, — сказал чародейка, поочередно взглянув на обоих эльфов, — за все, что касается безопасности нашего отряда от магов и призраков, ответствены вы двое, Фирин и Жал. — Данан назначила их, не считаясь с собственной волей остроухих. — А что до ключа…
Борво затаил дыхание. Данан могла понять: выбросит ключ — так сумасшедшая. Уничтожит магией — тоже дура. А оставит самой себе — так и зачем тогда ей эта колодка на руке? Ключ должен хранить кто-то другой.
Похоже, не только Борво так рассуждал: Жал и Дей сверлили друг друга взглядами, и каждый, равно твердый и хлесткий, кричал: «Утрись, выродок! Это буду я!». Что, интересно, их волнует в противостоянии сейчас больше: недоверие друг к другу или ревность?
Данан, меж тем, бросила ключ гному напротив себя. Тот поймал усмехаясь, ловко и легко, словно только этого и ждал.