Память льда
Шрифт:
Каллор усмехнулся. Потом его лицо отвердело. — Женщина. Серебряная Лиса… момента уязвимости, вот чего я прошу.
Гетол степенно поклонился. — Я ваш Глашатай, Ваше Величество, и я донесу ваше пожелание до Увечного Бога.
— Скажи мне, Гетол, прежде чем уйдешь: этот трон подходит Дому Цепей?
Джагут изучил потускневшее железное дерево, отметил трещины на раме. — Несомненно, Ваше Величество.
— Тогда иди.
Гетол снова поклонился, портал распахнулся за его спиной. Миг спустя он ступил в него ногой и исчез.
Дым свечи взвился вокруг исчезнувшего прохода.
Вискиджек вышел из командного шатра, встал, глазея на звезды. Давно он не чувствовал себя таким усталым.
Он услышал сзади движение. Мягкая рука опустилась ему на плечо. Касание длинных пальцев послало волны по его телу. — Было бы приятно, — промурлыкала Корлат, — услышать ради разнообразия и добрые вести.
Он согласно хрюкнул.
— Вискиджек, я вижу в твоих глазах усталость. Длинный список, да? Твои Сжигатели, Лиса, ее мать, а теперь это нападение на садки. Мы идем вслепую. Так многое остается неведомым. Стоит ли еще Капустан или пал? Как там Ходунок? А Паран? Быстрый Бен?
— Я знаю этот список, Корлат, — пробормотал он.
— Извини. Я разделяю эти тревоги.
Он поглядел на нее. — Простите меня, но почему? Это не ваша война — благие боги, это даже не ваш мир! к чему вам откликаться на его заботы? — Он громко вздохнул, покачав головой, снова вперяя взор в ночное небо. — Такой вопрос мы часто задавали себе в начале компании. Помнится, в Чернопсовом Лесу я склонился над полудюжиной трупов вашего рода. Их жизни унесла морантская 'долбашка'. Отряд местных военных деловито обшаривал тела. Они чертыхались, не найдя ничего ценного. Несколько кусочков цветных тканей, завязанных узелками, обкатанные волной гальки, обычное оружие — такое вы могли купить на любом городском рынке. — Он немного помолчал, продолжил: — Помню, я удивлялся — какова же история их жизней? Мечты, упования? Или их род утратил все это? Майб как-то упоминала, что задачу погребения павших Тисте Анди взяли на себя ривийцы… ну, там мы тоже взяли это на себя. Прогнали пинками под зад местных вояк. Корлат, мы похоронили ваших мертвых. Напутствовали их души на малазанскому обычаю…
Смотревшие на него глаза были бездонными. — Почему? — спросила она тихо.
Вискиджек нахмурился. — Почему мы похоронили их? Дыханье Худа! Мы уважаем врагов, не важно, каковы они. Но Тисте Анди — особенно. Они берут пленных. Они лечат раненых. Они даже позволяли нам отступить — не раз мы бежали что есть мочи после неудачной вылазки…
— А разве Сжигатели не отдавала свой долг не раз и не два? По крайней мере, так делали остатки солдат Даджека Однорукого.
— Большинство компаний со временем становятся жесточе, — протянул Вискиджек, — но не эта. Она стала… цивилизованнее. Молчаливые соглашения…
— Многие были нарушены, когда вы брали Крепь.
Он кивнул: — Даже больше, чем вам известно.
Ее рука все лежала у него на плече. — Пойдем со мной в шатер, Вискиджек…
Он вытаращил глаза, улыбнулся, но ответил сухим тоном: — Сегодня ночью плохо быть одному…
— Не
— Не вполне.
— Я хочу, чтобы мы стали любовниками, Вискиджек. Начиная с этой полночи. Я хочу просыпаться в твоих руках. Я хочу знать, что ты чувствуешь ко мне.
Он долго молчал. — Я был бы дураком, Корлат, если бы не согласился; но еще более глупо принимать такие авансы. Я уверен, что вы замужем за другим Тисте Анди — союз, без сомнения, длиной в века…
— А каков был бы смысл такого союза?
Он удивленно нахмурился. — Ну, гмм, дружество? Дети?
— Дети бывают. Редко, скорее они итог скуки, чем страсти. Тисте Анди не дружат со своими родичами. Это, Вискиджек, отмерло в нас уже давно. Еще реже Тисте Анди прорывается из тьмы в мир смертных, ища отсрочки от… от…
Он прикоснулся пальцем к ее губам. — Не надо. Я польщен и принимаю тебя, Корлат. Намного сильнее, чем ты воображаешь… и я хочу оказаться достойным этого дара.
Малазанин сделал шаг назад и нашарил поясную суму. Расстегнул ее, высыпал на ладонь содержимое маленького кисета. Выпали несколько монет, потом крошечный рваный узелок из красочных тканей и один гладкий, темный камешек. — Я думал, — сказал он медленно, смотря на предметы на своей ладони, — что в некий день смогу вернуть то, что очевидно было ценным для одного из Тисте Анди. Все, что я обнаружил в этих поисках — я только сейчас это понял — что можно отдать только долг чести.
Корлат протянула руку — предметы оказались сжаты в их ладонях. И повела его вдоль первого ряда палаток.
Майб снился сон. Она нашла себя на краю пропасти, побелевшие руки отчаянно цеплялись за кривые корни, мокрая земля падала на лицо, запрокинутое в надежде удержаться.
Внизу ждала Бездна, взбудораженная бурей разрозненных воспоминаний, потоками боли, страха, ярости, зависти и темных желаний. Буря ожидала ее, готовилась ее схватить — а она бессильна защититься.
Руки слабели.
Визжащий вихрь обернулся вокруг ног, потянул, сдернул ее. Она падала, добавив к местной какофонии свой вопль. Ветер кидал ее туда и сюда, скручивал, вращал…
Нечто ужасное и жестокое схватило ее за бедра, но отпустило. Она больно ударилась о воздух. Хватка вернулась — вокруг тела сомкнулись когти, чешуйчатые и хладные как смерть. Внезапный рывок запрокинул ее голову; она не падала больше, а поднималась, выше и выше…
Рокот бури смолкал внизу, потом сместился в сторону.
Майб извернулась и посмотрела вверх.
Над ней громоздился невероятно большой неупокоенный дракон. С лап свисали высохшие клочья рваной кожи, почти прозрачные крылья с грохотом били по воздуху. Тварь уносила ее.
Она повернулась посмотреть, что лежит внизу.
Под ней простиралась коричневая бесформенная равнина. Были видны длинные трещины в земле, заполненные слабо мерцающим льдом. На склоне одного из холмов она увидела пятно более темного цвета, с рваными краями. Стадо. Я была здесь, шла по этой земле. Здесь, в моих снах… были следы…