Память сердца
Шрифт:
Я вспомнил маму, обеденный стол домашний. А через улицу были магазины «Булочная», «Гастроном», «Овощи-фрукты». Я смотрел и глотал слюни. Захотелось плакать. Я почувствовал себя беспомощным и совсем одиноким и, по-моему, начал понимать, что такое тоска. На душе стало муторно и даже как-то зябко. Я представил, как в поезде все едят, мама в дорогу собрала всякой снеди. Сижу на лавке и от нечего делать разглядываю муравья заблудшего, ползет куда-то…
Подходит дворник дядя Федя:
– Володя?.. Вы что, не уехали разве?
– Уехали.
– Что наши?.. Как? А ты что? Опоздал?! Едрень твою…
– Нет. Я остался.
– Как остался? Один?! Ну-ну!.. Глаголь, дите Божье!.. Токмо подробнее…
– Когда началась тревога, забухали зенитки. Объявили: «Эшелон Москва – Куйбышев отправляется раньше времени». Мы покидали вещи уже на ходу. Я мог прыгнуть, поезд шел не шибко… Мне ребята сказали: «Не уезжай, мы же остаемся. Будем вместе. На крыше дежурить будем. Бомбы тушить… Шпионов самостоятельно ловить. Война же, и вообще… Оставайся!..» Я и остался… – Я смотрел на дядю Федю и убеждал его в своей правоте: – Чего я там, в деревне? «Коровам хвосты крутить?» А здесь я нужен!..
– Один?! Ой, дурак! Ну и дурак… А отец что, мать? Как они могли решиться на такое?
– Они не знали, не поняли!.. Отец что-то потом, на ходу, крикнул, но поезд уже пошел быстрее, не слышно было…
– Ну да… Ой, дурак, ты, Володька! Ты ведь с Витькой моим учишься? Дураки же вы оба! Тебе сколько лет?
– Ш-шестнадцать… Через год и два месяца.
– Через два месяца, говоришь! Ну-ну… Мои ребята с тобой были?
– Были.
– Ну, пойду покажу им, сукиным детям, что такое «шпиёнов ловить»!..
И, уже уходя, крикнул, обернувшись:
– А у тебя кушать-то что-нибудь есть? – Он опять подошел: – Или того… самостоятельно?.. У шпионов отберете? – Он взял меня за ухо и притянул к себе: – Больно?
Я говорю:
– Нет, не больно…
– Это потому, что ты не мой сын. А я, знаешь, как Витька своего за ухо треплю? Ух!.. Криком кричит, шалопай! «Больно! – орет: – Не буду!..» Он тоже уговаривал тебя остаться?
Молчу.
– Ну ладно, пойдем, придумаем что-нибудь.
Привел он меня к себе домой:
– Маш! Погляди-ка кого я привел к тебе! Узнаешь?
– Ты что, Федь?.. Ой!.. Володька!? Вы что, не поехали?
– Уехали всей семьей. А он остался – один! С ребятами: Витькой, Джеком шпионов ловить, бомбы тушить! Накорми его. Он, небось, голодный…
Она молча опустилась на табуретку и смотрела на меня сквозь слезы…
У меня запершило в горле…
Мухин. Поиски муки
Это было то время, когда грабили магазины. Везде толпились, ругали правительство: «бежали все», «бросили нас»!.. Ловили по дорогам удравших с товарами завмагов. Судачили о «панике», о грабежах. Но в один из дней октября, в середине месяца, появились везде наклеенные объявления:
«За паникерство – расстрел на месте! За грабеж – расстрел на месте». Было много других пунктов, за что расстрел…
А беспорядки были. При мне в магазине напротив, через дорогу, в доме № 5, куда мы зашли с Колькой Мухиным (он должен был отоварить карточки), шумел народ, требуя у директора булочной:
– Хлеба, твою мать!..
– Крупой отоварь! Мукой, картошкой – чем хошь, талоны пропадают!.. Народ обманываешь!
Были последние дни месяца – не отоваренные карточки могли пропасть. Все лезли к прилавку.
Чей-то задиристый визг:
– Небось домой все отвез!
– Он на фашистов работает…
Директор, задохнувшись от обиды, оправдывался:
– Как вам не стыдно! Я двадцать лет работаю в этом магазине. Вы же меня знаете!.. Богом клянусь, не привозили! И даже на звонки не отвечают. Идите туда, и я с вами пойду, честное слово!..
Шум, крики. Какая-то женщина замахнулась на директора авоськой. Она даже не дотянулась до него, а получилось – как команда! И все бросились на директора… мимо него, внутрь магазина, в подвалы… Мы, едва пробившись, вышли. Не знаю, чем закончилось все это…
Настроение было подавленное. Николай предложил пройти по Зацепе – в другие магазины. Вышли на Валовую – в магазинах и там пусто. Витрины и окна домов заклеены бумажными крестами; это особенно бросалось в глаза на углу Новокузнецкой и Валовой, так как там разгружали противотанковые ежи. Напротив – из мешков с песком сооружали баррикады. Мы сели на 51-й трамвай и поехали на Серпуховку.
На углу Пятницкой и Валовой у магазина «Хлеб» длинная очередь. Говорят, еще не привозили. Николай предложил мне остаться в очереди, а сам пошел на Большую Тульскую в продовольственный, что рядом с магазином «Книги».
Я стоял притиснутый к стене и время от времени прислушивался к разговору мужиков:
– Смотри, и здесь противотанковые ежи!
– А смысл какой? Валовую в двух местах ежами перекрыли. На Пятницкой разгрузили, на Ордынке! У Арсеньевской площади Большую Тульскую начисто перекрыли, обложили песком и ежами! Вот Серпуховка со всех сторон в ежах! А кому нужна она, пустая площадь? Тут ни заводов, ни фабрик. Так, на всякий случай…
– А на всю Москву разве ежами напасешься? Надо ополчением заниматься. Как при Кутузове…
– Не-е! При Минине и этом… Как его?
– …Пожарском.
– Во! Кутузов – тоже мне – фигура! Вместо того чтоб защищать Москву, сжечь заставил! Не, мужики, нет у нас Сусаниных. В болото их надо!..
– Где ты под Москвой такие болота найдешь?
– Сусанин прав! Он правильно сделал – в болота завел фашистов.
– Там не фашисты, там поляки были!
– А какая тебе, твою мать, разница – все они под одним одеялом. Одно слово – фашисты.