Память Света/Память огня (др. перевод)
Шрифт:
Она заметила улыбку Галгана. Он считал, что знает её намерения. Но он ошибался.
— Нарекаю тебя Кнотаем, поскольку тебе нести разгром врагам Империи. Да будет твоё новое имя, Кнотай, единственно произносимым отныне и на веки вечные. Объявляю, что Кнотаю, Принцу Воронов, даруется звание Держателя Жезла в наших армиях. Да возвестят мою волю.
Держатель Жезла. Это означало, что в случае падения Галгана командование перейдёт к Мэту. Галган больше не улыбался. Ему придётся оглядываться через плечо, чтобы Мэту не удалось взять над ним верх и захватить
Фортуона села.
— Кнотай? — переспросил Кнотай.
Она прожгла его взглядом. «Придержи хоть раз свой язык, — мысленно обратилась она к нему. — Пожалуйста».
— А что, неплохо, — сказал Кнотай, развернул коня и направил его прочь.
Галган вернулся в седло.
— Ему придётся научиться преклонять колени, — пробормотал генерал и пришпорил своего коня.
Это прозвучало слегка оскорбительно — что было сделано умышленно и с расчётом. Слова не были адресованы напрямую Фортуоне, словно он разговаривал сам с собой. Он не назвал её Величайшей.
Этого было достаточно, чтобы Селусия тихо зарычала и сплела пальцы в вопросе.
«Нет, — ответила знаками Фортуона, — он нам нужен».
Похоже, Кнотай в который раз не понял, что она сделала и чем это может грозить. Галгану придётся советоваться с ним о своих боевых планах; Держатель Жезла не может не присутствовать на совещаниях, так как в любой момент должен быть готов принять командование. А Галгану придётся прислушиваться к его советам и считаться с ними.
Она сделала ставку на своего принца, надеясь на новые проявления его неожиданного военного таланта, столь впечатлившего Фурика Карида.
«Это глупо, — заявила Селусия, — что если он потерпит неудачу?»
«Мы не потерпим неудачу, — ответила Фортуона, — ведь это Последняя Битва».
Узор подарил ей Кнотая, толкнув её прямо в его объятья. Дракон Возрождённый увидел правду о ней и озвучил её — при всей иллюзии порядка правление Фортуоны было подобно тяжёлой глыбе, балансирующей на своём узком основании. Управляя землями, не привыкшими к дисциплине, она слишком рассредоточила силы. Чтобы привести хаос к порядку, нужно идти на огромный риск.
Она надеялась, что Селусия видит всё в том же свете и не выступит с публичным осуждением. Фортуоне и впрямь нужно подыскать себе новый Голос или назначить кого-то другого Говорящей Правду. То, что один человек занимал обе должности, вызывало осуждение при дворе. Это…
Внезапно, придерживая свою шляпу, прискакал назад Кнотай.
— Туон!
«Почему ему так трудно усваивать имена?» — свила свои пальцы в вопросе Селусия. Фортуона почти уловила вздох в этих движениях.
— Кнотай? — спросила Фортуона. — Ты можешь приблизиться.
— Растреклятски великолепно, — ответил Кнотай, — учитывая,
Юлан подъехал следом за Кнотаем, спешился и склонился в поклоне до самой земли.
— Встань, — велела Фортуона. — Это правда?
— Армия марат’дамани потерпела серьёзное поражение, — сказал Юлан. — Вернувшиеся Небесные Кулаки описали всё в подробностях. Армии этой Амерлин рассеяны и поспешно в беспорядке отступают.
Остановившийся неподалёку Галган слушал посланника, явившегося, без сомнения, с точно таким же донесением. Генерал бросил на неё взгляд.
— Нам нужно выдвигаться, чтобы обеспечить отступление Эгвейн, — сказал Кнотай. — Не знаю, что такое «Держатель Жезла», но судя по тому, как ко мне теперь относятся, думаю, теперь я командую армиями.
— Нет, — ответила Фортуона, — ты третий по рангу. После меня. И после Галгана.
— Тогда ты можешь приказать немедленно выдвигаться, — продолжил Кнотай. — Нам надо идти! Эгвейн вот-вот в землю втопчут.
— Сколько там марат’дамани? — спросила Фортуона.
— Мы наблюдали за этой армией, — ответил Юлан. — Их там сотни. Вся Белая Башня, что осталась. Они выдохлись, и их теснит новый противник. Мы пока не можем определить, кто он.
— Туон… — предостерегающе начал было Мэт.
Великие перемены. Так вот что значило знамение Дракона. Фортуона может внезапно напасть, и все эти дамани станут её. Многие сотни. С такой силой она могла бы сокрушить своих противников в Шончан.
Но шла Последняя Битва. От её решения зависела судьба мира. Что лучше: поддержать марат’дамани в их отчаянной битве, или ей надлежит использовать выпавший шанс, чтобы вернуться в Шончан, обеспечить там свою власть, а затем обрушиться на троллоков и Тень всей мощью Империи?
— Ты дала слово, — тихо сказал Кнотай.
— Я подписала договор, — ответила она. — Любой договор может быть разорван, особенно Императрицей.
— Кое-кто из императриц, может, и способен так поступить, — сказал Кнотай. — Но не ты. Правда? Свет, Туон. Ты дала ему своё слово.
На одной чаше весов порядок — нечто знакомое, нечто поддающееся измерению — и хаос на другой. Хаос в облике одноглазого мужчины, помнившего лицо Артура Ястребиное Крыло.
Разве она только что не сказала Селусии, что ставит на этого мужчину?
— Императрица не может быть скована словами на бумаге, — сказала Фортуона. — Тем не менее… в данном случае причина, по которой я подписала договор, остаётся существенной. Мы защитим этот мир в самые мрачные для него дни и уничтожим Тень на корню. Генерал Галган, вы должны направить наши войска для защиты этих марат’дамани, поскольку нам потребуется их помощь в сражении с Тенью.