Память Света/Память огня (др. перевод)
Шрифт:
Вместо того чтобы осыпать Тэма благами и почестями, Ранд отпустил его обратно в лагерь Перрина. Тэм не хотел, чтобы его превозносили в качестве отца Дракона Возрождённого. Он предпочитал оставаться тем, кем был всегда — Тэмом ал’Тором, человеком крепким и надёжным по любым меркам, только не лордом.
Ранд вновь принялся за лежащий перед ним на столе документ. Писари из Тира подсказали ему нужные выражения, но писать он предпочёл лично. Этот документ он не мог доверить ни чужим рукам, ни чужим глазам.
Возможно, он чересчур осторожен?
Ранд принялся вновь перечитывать документ с самого начала. Как-то Тэм отправил его проверить, нет ли в ограде слабых мест. Ранд выполнил поручение, но когда вернулся, Тэм снова отправил его с тем же заданием.
Так повторялось три раза, пока Ранд, наконец, не обнаружил расшатавшийся столб, который нужно было заменить. Он так и не узнал, было ли Тэму известно про столб с самого начала или его отец просто по своему обыкновению осторожничал.
Это письмо было куда важнее ограды. Ранд собирался за ночь перечитать его ещё с дюжину раз — в поисках возможных затруднений.
К сожалению, было трудно сосредоточиться. Его женщины что-то замышляли. Он чувствовал их присутствие, как узелки эмоций, угнездившиеся где-то на задворках его разума. Четыре узелка: Аланна по-прежнему оставалась где-то на севере, а остальные три всю эту ночь находились рядом друг с другом. И теперь они вместе направлялись в сторону его шатра. Что же они задумали? Это…
Стоп. Одна от них отделилась. Она уже совсем рядом. Авиенда?
Ранд поднялся, подошёл ко входу в шатёр и откинул полог.
Девушка замерла перед входом, словно собиралась прокрасться внутрь. Она вздёрнула подбородок и встретилась с ним взглядом.
Внезапно в ночи раздались крики. Впервые он обнаружил, что его охранниц нет на месте. Однако Девы разбили лагерь рядом с его шатром и кричали ему. Но, вопреки его ожиданиям, отнюдь не радостно. Они выкрикивали оскорбления и довольно жуткие. Кое-кто из них вопил о том, что они сделают со вполне определёнными частями его тела, если его поймают.
— Это ещё что такое? — пробормотал он.
— Они не всерьёз, — ответила Авиенда. — Это как бы знак, что ты похитил меня у них, но я и так уже их покинула, присоединившись к Хранительницам Мудрости. Это просто… такой обычай Дев. На самом деле это своеобразная дань уважения. Если бы ты им не нравился, они не стали бы этого делать.
Айил.
— Погоди-ка! Как это я похитил тебя у них?
Авиенда не отвела глаз, но её щёки залились румянцем. Авиенда? Краснеет? Неожиданно.
— Если бы ты слушал меня, когда я рассказывала про наши обычаи, сам бы уже догадался, — ответила девушка.
— К несчастью, голова твоего ученика набита шерстью.
— К счастью для него, я решила продолжить
Свет. Как она прекрасна. Но и Илэйн тоже… и Мин… и…
А он дурак. Ослеплённый Светом дурак.
— Авиенда, — произнёс он, — я люблю тебя. Это правда, но чтоб ей сгореть, в этом-то и проблема! Я люблю вас всех трёх. Я не могу смириться с этим и выбрать…
Тут она внезапно рассмеялась.
— Какой же ты глупый, Ранд ал’Тор! Разве нет?
— Бывает со мной такое. Но что…
— Мы же с Илэйн первые сёстры, Ранд ал’Тор. А когда мы с Мин узнаем друг друга получше, она к нам присоединится. И мы втроём будем делить всё поровну.
Первые сёстры? Ему нужно было догадаться, учитывая эти странные узы. Ранд поднял руку к голове. Они говорили ему, что будут делить его между собой.
Оставить мучиться четырёх связанных узами женщин уже плохо, но трёх из них, влюблённых в него? Свет, он не желал причинять им подобной боли!
— Говорят, ты изменился, — продолжила Авиенда. — Мне уже столько наговорили за то короткое время, что прошло с моего возвращения, что я даже устала слушать истории о тебе. Итак, может твоё лицо и безмятежно, но твои чувства от этого далеки. Подумай, разве так уж плохо быть с нами тремя?
— Я хочу этого, Авиенда. Мне бы следовало с себя шкуру спустить за такое. Но боль…
— Ты ведь принял её, разве не так?
— Я боюсь не собственной боли, а вашей.
— Разве мы так слабы, что не сможем вынести то, что можешь ты?
Выражение её глаз обескураживало.
— Разумеется, нет, — ответил Ранд. — Но с какой стати я должен желать своим любимым терпеть подобную боль?
— Эта боль — наш выбор, — вздёргивая подбородок, ответила девушка. — Ранд ал’Тор, перед тобой простое решение, хотя ты, как обычно, из кожи вон лезешь, чтобы всё усложнить. Решай: да или нет. Но учти, с тобой остаются либо все три, либо ни одной. Мы не позволим тебе встать между нами.
Ранд замер в нерешительности, а потом, чувствуя себя законченным распутником, поцеловал её. За его спиной следившие за ними Девы, о которых он совершенно забыл, громче завопили свои оскорбления, хотя теперь в их голосах ему слышалась неуместная радость. Он оторвался от поцелуя, поднял руку и погладил лицо Авиенды.
— Вы треклятые дурочки. Все как одна.
— Ну и пусть. Зато мы под стать тебе. И ещё тебе следует знать — я теперь Хранительница Мудрости.
— Тогда, возможно, мы не такие уж равные, — ответил Ранд, — потому что я только сейчас стал понимать, насколько мало во мне мудрости.
Авиенда фыркнула:
— Хватит болтать. А теперь ты разделишь со мной постель.
— Свет! — воскликнул он. — Это немного прямолинейно, не находишь? У Айил такой обычай?
— Нет, — ответила она, вновь залившись краской. — Просто я… у меня не слишком много опыта в подобном.