Память Света (Память огня)
Шрифт:
— Ваши жизни принадлежат мне, — сказала Туон, — И вы не окончите их до тех пор, пока я не разрешу. Этот убийца был не естественного происхождения, а порождением Тени. Твои глаза не опущены. Принц Воронов научит вас, как замечать подобных созданий, так что в следующий раз вы не будете столь удивлены. — Мэт был совершенно уверен, что Серый Человек был естественно рожден, и более того, Троллоки и Исчезающие также. Однако, казалось неправильным указывать Туон на это. Кроме того, его внимание привлекло нечто другое в ее приказе.
—
— Научить их, — мягко сказала Туон, — Ты Принц Воронов. Это будет частью твоих обязанностей.
— Нам нужно это обсудить, — сказал Мэт. — Все называют меня «Высочайший», этого не должно быть, Туон. Этого просто не должно быть.
Она не ответила. Она ожидала по мере того, как поиски продолжались и не пыталась отступить во дворец.
Наконец Карид приблизился снова.
— Высочайшая, в садах нет следов этой твари, однако один из моих людей обнаружил следы крови на стене. Я предполагаю, что убийца сбежал в город.
— Маловероятно, что он попытается убить меня снова этой ночью, — сказала Туон, — Пока мы встревожены. Не распространяйте эту новость обычным солдатам и страже. Сообщите моему Голосу, что наша уловка перестала быть эффективной, и что мы должны придумать новую.
— Да, Императрица, — сказал Карид, снова низко поклонившись.
— А теперь, — сказала Туон, — Освободите сад и охраняйте периметр. Я буду проводить время со своим супругом, который потребовал, чтобы я «заставила почувствовать, что его любят».
— Это не в точности то, что я сказал — промолвил Мэт, пока Стражи Последнего часа скрывались в темноте.
Туон кинула на Мэта изучающий взгляд, потом стала раздеваться.
— Свет! — сказал Мэт, — Ты это имела ввиду?
— Я не собираюсь сидеть у тебя на коленях, — сказала Туон, высвобождая одну руку из своей одежды, обнажив грудь, — Хотя я могу позволить тебе сесть на меня. Этой ночью ты спас мне жизнь. Этим ты заслужил специальные привилегии. Это…
Она умолкла, как только Мэт схватил её и поцеловал. Она удивленно возбудилась. В треклятом саду, подумал он. С солдатами стоящими вокруг на расстоянии слышимости. Хорошо, если она ожидает, что Мэтрим Коутон будет пристыжен, её ждёт сюрприз.
Он освободил её губы от поцелуя. Её тело прижалось к его, и он был рад, что она затаила дыхание.
— Я не буду твоей игрушкой, — строго сказал Мэт. — Я этого не потерплю, Туон. Если ты будешь настаивать на этом, я уйду. Заруби себе на носу. Иногда я валяю дурака. С Тайлин так точно. Я не буду так поступать с тобой.
Она поднялась и дотронулась до его лица, неожиданно ласково.
— Я бы не сказала тех слов, которые сказала, если бы считала тебя лишь игрушкой. Мужчина, потерявший глаз, в любом случае не игрушка. Ты познал битву; каждый кто посмотрит на тебя поймет это. Они не спутают тебя с глупцом, и для меня меня нет пользы от игрушки. Вместо этого мне нужен принц.
— А ты меня любишь? —
— Императрица не любит, — сказала она. — Я сожалею. Я с тобою, потому что так повелевают пророчества, и потому с тобой я принесу Шончан наследника.
У Мэта возникло ощущение, что он тонет.
— Однако, — сказала Туон, — Возможно, я могу допустить, что… рада тебя видеть.
«Хорошо, — подумал Мэт, — думаю, могу это принять. На данный момент.»
Он поцеловал её снова
Глава 16. Кричащая тишина
Лойал, сын Арента, сына Халана, тайно всегда хотел быть быстрым.
Лойал считал людей удивительными созданиями! Причем не скрывал этого. Его поражала невнимательность людей, их неспособность слушать. Лойал мог проговорить с ними целый день, а затем обнаружить, что большую часть они пропустили мимо ушей. Неужели, люди думают, что кто-то будет говорить просто так — без цели?
Лойал слушал, когда они говорили. Каждое слово из их уст показывало больше о них. Люди были похожи на молнию. Вспышка, взрыв, сила и энергия. Затем всё уходило. На что это будет похоже?
Торопливость. Из торопливости стоило извлечь некоторые уроки. Лойал начинал задаваться вопросом, а хорошо ли он освоил тот особый урок.
Лойал шагнул в лес слишком тихих деревьев, Эрит была рядом с ним, другие Огир окружили их. У всех на плечах лежали топоры или были длинные ножи в руках, поскольку они прошли к сражаться. Уши Эрит дергались; она не была Древопевцем, но она могла ощутить, что деревья чувствовали себя нехорошо.
Это было действительно ужасно. Он бы не смог объяснить ощущение здоровых деревьев, как не смог бы объяснить ощущение ветра на своей коже. От здоровых деревьев шла правильность, подобно запаху утреннего дождя. И хотя правильность не издавала ни звука, но звучала как мелодия. Когда он пел деревьям, то купался в этой правильности.
В этих же деревьях не было этой правильности. Если он приближался к ним, то мог услышать нечто. Кричащую тишину. И это не было звуком, только чувством.
В лесу перед ними развернулась битва. Армии Илэйн медленно отступали на восток, покидая лес. Они уже почти достигли края Браймского Леса. Как только они оставят лес, им придется срочно отступить к мостам, переправиться, и сжечь их за собой, уничтожая залпами огня Троллоков, которые попытаются навести собственные мосты и переправиться вслед за ними. Башир надеялся, что ему удастся сильно сократить численность врагов на переправе через Эринин, прежде чем они двинутся дальше на восток.
Лойял был уверен, все это послужит увлекательным сюжетом для его книги, когда он напишет ее. Если напишет… Его уши расправились, как у Огира, начинающего песнь войны. И он слил свой голос с другими, радуясь грозной песне — зову крови, зову смерти — заполнившей пустую тишину деревьев.