Память
Шрифт:
Если взглянуть на предысторию чипа – супер-защищенной свалки различных сведений для императора Эзара, – то звучит это обоснованно. Майлз не испытал бы удивления, узнав, что эту штуку переделали по спецзаказу так, чтобы данные из нее не выгружались.
– Вот… У меня было впечатление, что чип работает параллельно с обычными мозговыми функциями памяти Иллиана. Он же по сути не заменяет ее, Так?
– Это верно, милорд. Нейро-входы всего лишь подсоединяются к сенсорным окончаниям, а не переключают на себя информацию с них. Подобные индивиды, вероятно, обладают двойной памятью обо всех происшедших с ними событиях. Что, судя по всему, и является основным фактором, провоцирующим высокую вероятность развития у них в дальнейшем
Руибаль кашлянул, выражая вежливое теоретическое – или теологическое – несогласие.
Должно быть, Иллиан – прирожденный шпион. Жонглировать в голове более чем одной реальностью, пока не получишь доказательств, и не сойти с ума от неопределенности окружающего тебя мира – безусловно, таким качеством отмечены лишь великие следователи.
Авакли тем временем перешел к высоконаучному обсуждению трех возможных планов по извлечению из чипа некоторого рода данных. Все три казались составленными на скорую руку и результаты их были бы сомнительны; сам Авакли, описывая их, выглядел не особо довольным или полным энтузиазма. Большую их часть составляли деликатные микронейрохирургческие операции продолжительностью в несколько часов. Руибаль постоянно морщился.
– Итак, – перебил это подробное изложение Майлз, – что случится, если вы извлечете чип?
– Пользуясь бытовой терминологией, – ответил Авакли, – это приведет к шоку и смерти. Это явно сделано намеренно – может, чтобы предотвратить… гм… кражу.
Верно. Майлз представил себе Иллиана, на которого напали охотники за чипом, вскрыли ему голову и оставили умирать… явно эту картинку рисовал себе кто-то еще. В поколении Эзара было множество параноиков.
– Этот чип не разрабатывался в расчете на то, чтобы можно было его извлечь неповрежденным из питающей энергией органической матрицы, – продолжил Авакли. – Во всяком случае, шансы получить из него какую-либо связную информацию при этом резко падают.
– А если его не извлекать?
– Наборы протеиновых цепочек не выказывают признаков замедления распада.
– Или, говоря на жаргоне научников, «чип превращается в кашу в голове Иллиана». Кстати, один из ваших ребят-умников явно произнес эту фразу в его присутствии.
У одного из помощников Авакли хватило такта выглядеть виноватым.
– Адмирал Авакли, каковы основные ваши теории того, что же послужило причиной поломки чипа?
Авакли нахмурил брови: – В порядке вероятности: старение и переключение в режим саморазрушения либо какого-то рода химическая или биологическая атака. Чтобы подтвердить вторую гипотезу, мне нужно разобрать чип на части.
– Значит… даже вопросов нет, что чип можно снять, починить и установить обратно.
– Мне такое и вообразить трудно.
– И вы не можете починить его in situ, не зная причины поломки, которую вы не можете определить, не вынимая чип для внутреннего изучения. Которое его разрушило бы.
Авакли поджал губы, сухо признавая, что проблема представляет собой замкнутый круг. – Боюсь, о починке речи быть не может. Я сосредоточился на попытках разработать реально осуществимую выгрузку данных.
– Если это так, – продолжил Майлз, – вы неправильно поняли мой самый первый вопрос. Что случится с Иллианом, если чип извлечь?
Авакли дернул рукой в сторону Руибаля, словно резким жестом перебрасывая тому жгущий руки раскаленный уголек.
– С уверенностью мы предсказать не можем… – протянул Руибаль.
– Но строить гипотезы на основании разумных шансов можете? Не превратится ли он мгновенно, например, снова в себя двадцатисемилетнего?
– Нет, не думаю. Простое извлечение чипа, без попыток сохранить его, должно быть вообще-то довольно простой операцией. Но мозг – штука сложная. Например, мы не знаем, в каком
– Словно… отбросить костыли и обнаружить, что ноги атрофировались?
– Возможно.
– И о каком повреждении его интеллектуальных функций мы говорим? О большом? Малом?
Руибаль беспомощно пожал плечами.
– И вы пока не нашли какого-нибудь – пусть немолодого – инопланетного эксперта по этой устаревшей технологии?
– Пока нет, – ответил Руибаль. – На это может уйти несколько месяцев.
– А к этому времени, – мрачно заметил Майлз, – если я правильно понимаю, чип превратится в желе, а Иллиан либо навсегда утратит разум, либо умрет от истощения.
– Э-э… – протянул Руибаль.
– Подводя итог – да, милорд, – отозвался Авакли.
– Тогда почему мы до сих пор не вытащили эту чертову штуковину?
– Данные нам приказы, милорд, гласят сохранить чип, – ответил Авакли, – или столько информации из него, сколько мы сможем извлечь.
Майлз потер губы. – Зачем? – спросил он наконец.
Брови Авакли поползли вверх. – Осмелюсь предположить, что сведения в нем жизненно важны для СБ и Империи.
– А так ли это? – Майлз, склонившись вперед, уставился на ярко раскрашенную, кошмарную биокибернетическую схему чипа, висящую перед его глазами над видеопластиной в центре стола. – Этот чип установили совсем не с целью сделать из Иллиана супермена. Это была просто игрушка императора Эзара, которому показалось забавным иметь ходячий видеомагнитофон. Готов признать, Иллиану чип оказался полезен. Придавал ему эдакую ауру непогрешимости, пугавшую чертову кучу народа. Но все это ерунда, и он сам это прекрасно знает, даже если остальные – нет. На самом деле чип не имеет никакого отношения к работе СБ. Иллиан получил эту должность потому, что был рядом с моим отцом в тот день, когда солдаты Фордариана убили его предшественника, и потому, что отец хорошо к нему относился и доверял ему. Тогда не было времени на поиски талантов, в разгар бушевавшей гражданской войны. Из всех качеств, сделавших Иллиана стал лучшим главой СБ за все время ее существования, чип – самое незначительное. – Голос Майлза упал почти до шепота; Авакли и Руибаль наклонились вперед, чтобы его слышать. Майлз прокашлялся и сел прямо.
– В этом чипе есть информация лишь четырех категорий, – продолжил Майлз. – Старая и устаревшая. Текущая, продублированная на материальных носителях, – Иллиан всегда был вынужден действовать в соответствии с допущением, что может неожиданно умереть или быть убитым, и тогда Гарошу или еще кому-нибудь придется принимать эту должность на ходу. Затем там есть всякий мусор, что-то личное, не пригодное никому, кроме самого Иллиана. А может, даже и ему не нужное. Тридцать пять лет принятых ванн, съеденных блюд, переодеваний, заполненных анкет. Половые акты – боюсь, не особо много. Множество дурных романов и фильмов головидео – все они там, слово в слово. И в тысячу раз больше всякого прочего. И где-то среди этих миллиардов образов есть, быть может, десяток опасных секретов, которые не знает больше никто. А возможно, и не должен знать.
– Что вы хотите, чтобы мы сделали, милорд Аудитор? – спросил Руибаль, нарушив молчание, повисшее после этого монолога.
«Ты хотел власти. Теперь, парень, ты ее получил.» Майлз вздохнул. – Я хочу поговорить еще кое с кем. А пока… соберите все, что вам необходимо для хирургического извлечения чипа. Оборудование, безусловно, но прежде всего – специалиста. Я хочу, чтобы это была лучшая пара рук, какую вы сможете заполучить, в СБ или за ее пределами.
– Когда нам начинать, милорд? – переспросил Руибаль.