Памяти Императорской русской армии
Шрифт:
Но спокоен я. Спокоен потому, что знаю, как живут теперь кубанские казаки. В чужой земле, среди чужих гор, под чужой кровлей и на чужих хлебах они работают по прокладке шоссе чужому народу.
Сидит, поджав ноги, под каменного глыбою казак, ожесточенно колотит опухшими руками киркою камень, выбивая щебень, и приговаривает:
— Долби! долби! Пока Царя не выдолбишь, не видать тебе родной Кубани…
Еще Мориц Саксонский считал, что человеческое сердце есть отправная точка во всех военных делах.
Суворовская наука побеждать вся проникнута идеей значения духовной стороны армий.
Наполеон писал: «Во всяком военном предприятии успех на три четверти зависит от данных морального порядка в только на одну четверть от материальных
В Императорской армии поднимало дух бойцов то, что она — Императорская, что Государь — отец Родины — с ними в страшную минуту боя.
Мелочь, казалось бы. В Российской армии при отправлении караульной службы рапортовали: «В карауле и на постах Его Императорского Величества происшествий не случалось».
И караульную службу блюли свято.
В Российской Императорской армии писали: «Заболев сего числа, службу его Императорского Величества нести не могу».
И служба была все. Для службы забывали семейные радости, праздники, недомогание. Дух армия был высок, сердце горело рвением.
Император Петр Великий — основатель Российской армии, показал высокий личный пример такой службы.
В армии наизусть заучивали его приказ перед Полтавской битвой:
«… Воины, пришел час, который должен решить судьбы отечества. Вы не должны помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за отечество, за православную веру и церковь. Не должна вас смущать слава непобедимости неприятеля, которой ложь вы доказали не раз своими победами. Имейте в сражении перед собою правду и Бога, защитника вашего, а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, жила бы только Россия во славе и благоденствии, для благосостояния вашего…»
Прошли века, и помнила заветы великого царя его армия, и пели в ее полках:
Было дело под Полтавой. Сотни лет еще пройдут, Эти царские три пули в сердцах русских не умрут.
И будут петь еще много лет эту великую песню в Российской Императорской армии.
С первых дней войны, во главе вооруженных сил России, как Верховный Главнокомандующий ее армиями, стал Великий князь Николай Николаевич.
Имя Великого князя было давно дорого и свято в армии. С именем сына неразрывно связывалось имя отца: Николая Николаевича Старшего, героя Русско-Турецкой войны, победителя Османа-паши и освободителя Сербии и Болгарии.
Необычайно велик и силен был дух Императорской армии в эти дни великой войны. Я пишу про свои части потому, что я их ближе наблюдал и с ними переживал все ощущения войны, и потому могу точнее изобразить их.
Но то, что я описываю, касается всей армии. То, что я видел, слышал и читал потом, рисует нашу армию в эти дни необыкновенной по духу и по мужеству.
Гвардия на полях сражения доказала, что та выучка, которую она получила на Красносельском поле, была правильная, и появление гвардии на любом фронте давало нам победу.
Не могу еще раз не отметить, что в эту войну так же, как и в Японскую, шефские части дрались особенно хорошо. После боя под Новым Корчином, на реке Ниде в конце ноября 1914 года, при допросе пленных о их впечатлениях мы слышали:
— Но больше всего мы боялись солдат с «лапками» на погоне.
Мы не понимали, что это значит. В это время к нам подошел солдат 145-го пехотного Новочеркасского полка.
— Вот, вот, этих самых мы особенно боялись.
На погоне у солдата был вензель Государя Александра III — славянское «А» с римскою цифрою «III», что и казалось австрийцам «лапкою». Части, имевшие в мирное время свои боевые традиции, славное прошлое, отличались наиболее крепким духом и сражались победоносно.
«Железная» дивизия [8] генерала Гурко [9] , получившая боевой закал под Шипкой и на полях Тунджи и Марицы, в твердых руках смелого и искусного генерала Деникина, оправдала свое название под Галичем. Никого не было в ее рядах, кто лично знал бы героев Турецкой войны, но точно духи предков, носивших одинаковые погоны, витали
Кавказский корпус генерала Ирмана [10] явился на поля европейской войны с присущим ему бодрым духом. Сам генерал Ирман на маленькой, горской лошади, в бурке, всегда с винтовкой за плечами, был впереди своих солдат. И корпус его делал чудеса. И были бои Императорской армии в эту грозную пору не только грозны, но и красивы.
8
«Железная» дивизия: 4-я стрелковая бригада (15—18-й стрелковые батальоны, затем полки). — Получила почетное прозвище «железной» в годы Русско-Турецкой войны 1877–1878 гг. Когда в 1915 г. эта бригада, которой тогда командовал ген. А. И. Деникин, была развернута в дивизию, приставка «железная» перешла к ней.
9
Гурко Иосиф Владимирович (1828–1901) — генерал-адъютант (1877), генерал-фельдмаршал (1894). Образование: Пажеский корпус. Участник Крымской войны 1853–1856 гг. Герой Русско-Турецкой войны 1877–1878 гг. В 1883–1901 гг. — Варшавский генерал-губернатор и командующий войсками Варшавского военного округа.
10
Ирман (с 1915 г. — Ирманов) Владимир Александрович (1852–1931) — генерал от артиллерии. Образование: 3-е Александровское военное училище. Участник Русско-Японской войны 1904–1905 гг. С 1912 г. — командир III Кавказского армейского корпуса, которым прокомандовал почти всю Первую мировую войну. 8 июня 1917 г. «зачислен в резерв чинов». В годы Гражданской войны — командир 1-й бригады 1-й Кавказской Казачьей дивизии. В эмиграции в Югославии.
Жила Русская армия традициями прошлого и твердо уповала, что «за Богом молитва, за Царем служба не пропадет». Сибирские полки принесли с собой силу и мощный дух необъятной Сибири. Они несли крепость сибирского крестьянина, его положительность и опыт Японской войны. Когда проходили они через встревоженную, панически настроенную Варшаву, глубоким вздохом облегчения вздохнули варшавяне.
Спасены. Эти люди не могут не победить!
Дух великих героев Императорской армии как будто витал над серыми полками, шедшим и умирать за те же великие лозунги «За Веру, Царя и Отечество». Тень Скобелева витала над рядами туркестанских стрелков. Мой старый знакомый по ташкентскому лагерю, командир 21-го Туркестанского стрелкового полка, «дедушка Селядцев», когда нужно было вставать из цепей, расправив на груди седую бороду, взял знамя и бесстрашно пошел впереди полка в атаку — и полк победил. Селядцев пал мертвым. Он умирал не за «землю и волю», которых ему после смерти не нужно, но за «Веру, Царя и Отечество». Умирая, он знал, что за смертью есть новая жизнь — есть бессмертие.
Мне говорили немцы: «Во время великой войны мы выше всего ставили Императорскую Русскую армию, потом французскую, потом английскую и ни во что считали итальянцев и американцев. Но выше, чем была русская кавалерия и даже равной ей, мы не имеем и у себя».
Русская кавалерия — это создание Великого князя Николая Николаевича, который долгое время был ее генерал-инспектором. Это он вывел нашу кавалерию из состояния покоя, учений на шагу и рыси, воспитал в ней смелость и способность быстро покрывать пространство. Она единственная поэтому сохранила конный дух и дерзала атаковать в конном строю.
Бешеная атака ротмистра, ныне генерал-лейтенанта, командующего единственной Русской армией, Врангеля, с эскадроном конной гвардии, у деревни Каушен 6 августа 1914 года поразила немцев. Раненый командир взятой Врангелем германской батареи просил разрешить сказать своему победителю несколько слов.
Когда Врангель подошел к нему, немецкий офицер пожал ему руку и выразил чувство искреннего восхищения перед его подвигом. Он не допускал мысли, что в современном бою возможна конная атака стреляющей батареи.