Памятное лето Сережки Зотова
Шрифт:
Витя Петров недовольно хмыкнул:
– Двенадцать и четыре сотых - тоже обрадовали всех. Сегодня шестнадцать отхватили, а они про двенадцать пишут. Живут вчерашним днем.
– А разве не правда?
– накинулась на него Таня.
– Вчера было двенадцать? Двенадцать. Они так и написали.
– Павел Иванович, - обратился Витя Петров, - давайте в газету пошлем рапорт, что мы скосили шестнадцать гектаров. Пускай знают.
– Нет уж, - возразила Таня.
– Если писать, то не об этом, а дать слово, что каждый день будем
Прочитав газету, ребята отошли в сторонку и растянулись на траве. Рядом прилег и Павел Иванович.
– Павел Иванович, - вдруг приподнявшись на локте, заговорила Таня. А что я хочу сказать. Вот прошлый раз приезжал товарищ Лысенко и говорил о фронтовой вахте.
– И в сегодняшней газете тоже написано, - поддержал ее Витя Петров. Почти везде встают рабочие на фронтовую вахту.
– Что, если и нам? Ведь можно? Я думаю, можно, - сама же ответила на свой вопрос Таня.
– Давайте, а, Павел Иванович? Ломова верно предлагает. Или вы против?
– спросил Петров.
– Почему же против, - немного помолчав, сказал Павел Иванович.
– Дело в том, что, вставая на вахту, люди берут повышенные обязательства...
– И мы возьмем, - заявила Таня.
– Ну что ж, давайте. Вахта так вахта! За сколько же гектаров будем бороться? Твое мнение, Петров.
– Гектаров восемнадцать можно осилить, если еще поднажать.
– Я так думаю, что и двадцать поднимем, - сказал молчавший все время Сергей.
– А вытянем столько?
– забеспокоилась Таня.
– Дать обязательство - не шутки шутить.
– Сережа, это много, - возразил Павел Иванович.
– Вытянем, Павел Иванович, - решительно заявил Сергей.
– Вот сами увидите. Будем косить и в обед, и во время завтрака без перерыва. Сколько у нас времени еще наберется?
Поговорили, поспорили и согласились с Сергеем. Ведь интересно!
После ужина Аня задержала у стола косарей и рассказала, что звено Павла Ивановича Храбрецова встает на фронтовую вахту в честь побед Советской Армии и вызывает на соревнование всех лобогрейщиков области.
Когда пошли спать, Сергея остановил Ваня Пырьев.
– Возьми, - сказал он и протянул листок бумаги.
– Что это?
– удивился Сергей.
– Твоя клятва. Возьми, клятву ты сдержал. И вообще, Сережка, ты геройский человек. Бери.
Сергей, словно раздумывая, взял у Пырьева листок, подержал в руках и молча протянул обратно.
– Ты что?
– Не надо.
– Почему?
– удивился Ваня.
– Я не из-за этой бумажки работаю. Понял?
Он всунул в руки озадаченного Пырьева листок и молча направился к постели.
ИСПЫТАНИЕ
Начавшаяся во второй бригаде колхоза "Заветы Ильича" фронтовая вахта охватила всю область. В областной газете каждый день помещалась сводка, печатались списки соревнующихся лобогрейщиков.
Все шло хорошо.
Григорий Лысенко частенько наведывался в бригаду. Из его слов было видно, что благодаря сменной работе почти во всех колхозах района сенокос идет к концу.
Это были радостные вести. Но однажды Григорий Лысенко приехал в бригаду до крайности возбужденный и с возмущением рассказал, что уже по многим колхозам района гуляют "божьи письма", призывающие бросить работу и отдаться молению.
– Но обиднее всего, - горячился Григорий Лысенко, - что находятся еще темные люди, которые попадаются на "божественную" удочку. В колхозе "Вперед", например, несколько женщин взяли да и не вышли на работу.
Павел Иванович рассказал Григорию Лысенко о случае с Сергеем.
– Враги орудуют!
– гневно бросил Лысенко.
– Ничего. Доберемся и до них.
Однажды, приехав на стан и улучив время, когда Сергей сменился и лег отдохнуть в тени густого куста щавельника, Григорий Лысенко завел с ним разговор. Говорили больше о работе. Потом Григорий, будто невзначай, задал Сергею вопрос:
– Сережа, ты давно в пионерской организации?
– Давно. С самого третьего класса.
– А галстук не всегда носил? Верно?
– Верно.
– И сборы пропускал?
– Было.
– А почему?
Сергей пожал плечами.
– Сам не знаю...
– Манефа Семеновна не велела. Правильно?
Сергей ответил не сразу.
– Не велела, - нехотя сознался он.
– Верующая она больно. Потому и не велела.
– А ты при чем? Пусть себе верит, человек старый, не перевоспитаешь, но мешать другому жить, как он хочет, - никто ей такого права не давал.
– Это вы так говорите. Ее бы послушали, - возразил Сергей.
– Между прочим, я и ее слушал. Да, да. Когда ночевал у вас. Поговорили мы тогда как следует. Темная она женщина... Лес дремучий. Ты ей свое, а она свое. Но все равно по главному вопросу договорились. Я хочу сказать - о тебе.
– А что обо мне?
– Павел Иванович мне все рассказал о твоем положении. И ты не беспокойся, Манефа Семеновна стала шелковой.
– Не верится, - горько усмехнулся Сергей.
– Ты поверь. Не ты у нее живешь, а она у тебя. Значит, и выгонять не имеет права. У тебя и деньги свои - пенсию за отца получаешь. И продкарточку тоже. Вот так. Словом, домашние дела у тебя наладились. А если ей что не по душе - ее дело. В обиду тебя не дадим.