Панцирь
Шрифт:
— Считаешь это его вариант биомодернизаций?
— Определенно.
— Может он просто взял местного амтана?
— Сомневаюсь.
— Почему?
— Потому что наша удача кончилась вместе с третьей эпохой.
Желчь хмыкнула:
— Ты больно мрачный, Танцор.
— Я произведен так как произведен.
— Все-таки этот тонкорожий был не очень болтлив. Совсем нехарактерно для Идола.
— Знаю не больше твоего.
— Его можно убить, — затем добавила с иронией. —
Оглядел тело “меченосца”, подсчитав сумму повреждений: срезанное крыло, пуля в глазницу, перебитое бедро, изрезанные плечи, пробитая шея, поврежденный позвоночник — и, в конце концов, то, что его остановило — разбитое сердце.
— Ой, Желчь, заткнись.
— А представляешь полсотни таких в сцепленном отряде?
— И я еще, по-твоему мнению, мрачный.
— А если они еще гнилушку свою бронепластиной прикроют, сколько веселья это привнесет.
— Хватит.
— Держись, дхал. Давай без упадничества. От таких царапин еще никто не умирал.
Вскоре вернулась Яла с коробом аптечки.
— Открывай.
Та и открыла.
— Что-нибудь из этого останавливает кровотечение?
— Что-нибудь останавливает, — с сосредоточенным видом кивнула Яла.
— Хорошо, — голос Желчи бурлил от раздражения. — Что конкретно из этого останавливает кровотечение?
Яла замерла, не понимая, что в вопросе изменилось.
Тогда вмешавшись, спросил:
— Есть санг?
Та кивнула и, чуть покопавшись, достала из бокового кармана бурый кожаный чехол. Я развязал шнуровку и распределил желтушный порошок по длине пореза. Рана вспенилась бурым и через тринадцать секунд пена затвердела, образовывая один длинный желейный сгусток-коросту.
Яла протянула бинт, и я плотно перевязал руку.
Позже придется зашивать.
Желчь поинтересовалась:
— А на крикуна остался этот ваш санг?
Яла кивнула и вытащила еще один чехол.
— Последний, — произнесла с важностью.
— Ну, давайте сегодня без ранений тогда, — сказал им. — А дальше видно будет.
Желчь хмыкнула.
С осторожностью мы подошли к раненному, вархэн оставался недвижим.
Лоб его оказался чист: барельефа метки видно не было. Приблизившись на расстояние пяти шагов, я присел, пытаясь разглядеть цвет глаз. И здесь оказалось все в полном порядке: белок — чистый, зрачки — зеленые.
Я не считал, что его в последний момент захватит Идол, но лучше лишний раз все проверить; в конце концов, с нас не убудет.
Вархэн заметил наше продвижение, поднял взгляд — далось ему это крайне тяжело.
Я спросил:
— Ты еще жив, дружище?
Тот хрипло крякнул, должно быть так звучал его смешок, и ответил:
— Мертвее мертвого мертвеца, Отец, — голос мягкий, учтивый, необычайно полнился благоговением.
—
И что ему сказать?
Похоже впал в бредовое состояние.
Блестяще.
— Все. Давай добивай скорее, он сошел с ума, — прокомментировала Желчь. — Прояви сострадание хоть раз. Такой красавчик-воин сгорел. Ай-яй. Бабы каганатские все волосы на головёнках пообрывают.
— Ты пришел проводить меня в бездну, Отец, почему так прост твой вид?
Желчь недовольно пробурчала:
— Каков грубиян. Но ему, наверное, можно и простить. Он красавец. Он умирает.
— Ты меня спутал с кем-то.
— Чего теперь стоят твои дары? — продолжал он. — Не совладал с эмоциями. Опять. Небо. Все как ты и говорил… Подвел. Ринулся за пустышками, за рядовыми головами. И зачем? Теперь понимаю. Вижу четко. Бойцов не вернуть. Глупость, под красным пологом, а я… Прямо перед эхом. Израсходовал ресурс.
— Ресурс?
— Я — ресурс. Инструмент твой, Отец. Все, как всегда. Потратился. Разменял усилия и веру на кучку тел Многоголового. Жалкие бродяжки Султаната. Пустое. Палач даже не вмешался. Не стал сражаться со мной — каков позор. Когда тебя перехитрил кусок плоти со звериным мозгом — обидно. Устроил ловушку, но я крикнул, да, предупредил, хоть так… Надеюсь люди выжили. Хуже вархэна, наверное, и не было, — он болезненно улыбнулся.
— Делай уже что-то, а то он еще какой чуши наговорит, — раздраженно поторопила Желчь. — Только шаблон засоряет. Умственная работа не твое. Тебе вредно перенапрягаться — торопись, пока голова в тыкву не превратилась.
Поморщился, но смысл в ее словах был. Не совсем правильно столь внимательно слушать бредовые откровения умирающего незнакомца — пусть ты и спасаешь его.
Осмотрел ногу вархэна. Рванная рана, но кровь стекала медленно. Он просто сидел здесь давно. Возможно несколько часов.
— Яла, надо обеззаразить.
Она непонимающе уставилась на меня и развела руками
Сложно, понимаю.
— Почистить, — объяснил, сопроводив слова жестикуляцией.
Яла задумалась, кивнула и вытащила из аптечки небольшой бутылёк с тряпичной лентой на горлышке. Вынул пробку — понюхал.
Спирт.
Пойдет.
Аккуратно обработал края раны, затем засыпал внутрь санг, подождал и стянул желеобразную корку бинтом.
Через несколько минут молчания и странной общей задумчивости вархэн спросил:
— Ты же не Отец, да?
Желчь проскрежетала:
— А малой смышленый.
Он пропустил издёвку мимо ушей.
— То есть я еще поживу? — выглядел удивленным. — Не помру здесь?
— Даже и не знаю, не хочу ничего обещать, — ответил ему. — Как получится…