Пандемия
Шрифт:
— Из Новосибирска далековато будет везти, а ведь именно там самый крупный центр в области вирусологии.
— Во-первых, он не в самом Новосибирске, а в поселке. А кроме того есть и поближе центры.
— Это где же?
— А хотя бы в Белоруссии. И как говорится, звону меньше.
— Это как сказать.
— Не боись, нам главное, чтобы у нас все вертелось и крутилось.
— Ты прав. Нет, ты посмотри, как он смотрит на жену. Такой будет пахать и пахать, лишь бы они живы были.
— Наверное. Я всегда говорил, — во всем виноваты женщины. Не было бы их, меньше было бы проблем.
— Не скажи, сейчас
— Это да. Ладно, я пошел.
— Давай, — и Аркадий продолжил наблюдать за вирусологом.
К концу недели Али привез еще двоих. Один был специалистом в области генной инженерии. Молодой человек под два метра роста, выглядел худым и все время сутулился. Было ощущение, что он стесняется своего роста и поэтому ходит сгорбившись, отчего его сутулость становилась крайне заметной. Его доставили с перевязанной рукой, и как позднее узнал Аркадий, охранники ненароком умудрились сломать ему руку пока усмиряли в то время, когда пришел в сознание. Смотрел на всех зло и затравлено, и было неясно, согласится он работать или нет, к тому же у него не было каких-либо близких родственников.
Второй врач, пожилой мужчина, лет шестидесяти, специализирующийся на вирусной инфекции, был привезен вместе с женой. Пожилая женщина болезненного вида тряслась от страха и не переставая плакала.
— С этим будет проще, — решил Аркадий.
Однако его мнение оказалось ошибочным. Молодой человек практически сразу согласился и вдобавок поинтересовался тем, сколько он за это получит денег. Такой оборот явно озадачил Аркадия, и после консультации с Борисом пообещал ему миллион долларов, отчего тот пришел в неописуемый восторг и готов был приступить к работе немедленно. В противоположность ему, Гулавин, как звали врача, наотрез отказался работать, и хотя охранники несколько раз у него на глазах ударили его жену, он встал на колени и сквозь слезы умолял её простить его ради детей и внуков. Она молча перенесла удары и лежала на полу вся в крови.
— Странно, как меняется поведение человека. То хлюптела, а как бить стали, замолчала и ни слова не произнесла, только несколько раз вскрикнула от боли. Непонятно, чем мотивируются поступки и поведение людей?
Гулавин сидел на стуле. Руки были отведены за спинку и на них надеты наручники. Они сидели в лаборатории, и Аркадий спокойно смотрел ему в глаза.
— Не понимаю, почему вы упрямитесь? Вам не жалко свою жену и собственную жизнь? Поймите, сейчас не те времена, чтобы бороться за идеи, да и кому они нужны? Коммунизм давно кончился, капитализм тоже не подарок, но он хотя бы дает возможность заработать столько, сколько хочешь, было бы желание трудиться не покладая рук и вертеться двадцать четыре часа в сутки. Другое дело, что не все этого хотят, им подавай всё на блюдечке. Сегодня важно одно, приспособиться к условиям и существовать. Чем лучше приспособишься, тем лучше живешь. Простые истины, а вы, как монстр времен социализма. Может вы еще и член КПРФ?
— Нет, я не член КПРФ, но я врач и ученый. Моя задача спасать людей, а не выдумывать вирусы, способные их убивать. Ваши безумные затеи погубят в первую очередь вас, а потом и всех остальных.
— Вы заблуждаетесь. Наша задача создать вирус и выгодно его продать, чтобы другие могли создать вакцину.
— Ваши доводы меня не переубедят. Я ничего делать не буду, — он замолчал. Аркадий сделал знак пальцем и один из парней, ударил лежащую женщину ногой, потом еще и еще раз. Она старалась не стонать, но невыносимая боль невольно вызывала крик, от которого лицо её мужа перекосилось. Он закрыл глаза, и что-то стал бормотать, шевеля губами.
— Молитесь доктор, молитесь. Только от вас зависит, будет она жить или нет. Гоша, хватит. Я дам доктору сутки подумать. Привяжи её на вытянутых руках к крюку, а он пусть сидит, смотрит на неё и думает. Пусть сам решает жить ей или нет.
Уже выходя из лаборатории, он посмотрел в сторону Гулавина и произнес:
— Считайте, что ваша жена первая жертва птичьего гриппа. Жаль будет если это будет так. У нас здесь, между прочим, неплохая компания специалистов собирается, можно было бы не только вирус разработать, но и сыворотку от него. Вот вам и ответ на мой вопрос, зачем создавать оружие. Для устрашения и для наживы, но можно одновременно быть и чудовищем и гуманистом.
— Да пошел ты, гуманист хренов, — произнес Гулавин и отвернулся.
Артем подвез Павла до дома.
— Давай поспи часика три, а потом к нам на Петровку. Обмозгуем план действий.
— Договорились, — Павел вышел из машины и пошел домой.
Мать сразу выглянула из комнаты, когда он появился на пороге квартиры и стал разуваться.
— Все нормально?
— Да вроде, да.
— Ты поешь, или сразу спать пойдешь?
— Потом, сейчас быстро ополоснусь и пару часиков вздремну. Как дома?
— Да…
— Мам, ты чего-то хотела сказать?
— Да нет, все нормально, — она улыбнулась и, повернувшись, закрыла за собой дверь.
Павел, стараясь тихо ступать по скрипучему полу, пошел в ванную, а оттуда в свою комнату. Шторы были плотно задернуты, и в комнате было темно. Он подошел к дивану и в потемках нащупал одеяло.
— Вроде я застилал постель, когда уходил, — подумал он, — надо же, наверное мать белье меняла и сразу разобрала. Любит заботиться, все меня ребенком считает.
Глаза постепенно стали привыкать к темноте, и он вдруг отчетливо почувствовал, что в кровати кто-то лежит. Он почувствовал приятный запах духов и в ту же секунду услышал голос:
— Паша, это я, не пугайся.
— Лиз, ты! — радостно и в то же время не понимая, как она вдруг оказалась в его постели, тихо произнес Павел.
— Я, кто же еще, — она протянула руку, и он моментально оказался в её объятиях.
— Ничего не понимаю, как ты тут очутилась? Что-то произошло?
— Да нет. Просто я так волновалась за тебя. Уехал в ночь, на машине. Потом мне позвонила твоя мама и спросила где ты, мобильный не отвечает, она волнуется.
— Представляешь, я его случайно отставил на работе.