Пандемия
Шрифт:
— Представляю, а мы тут с ума все сходим. Короче, пришлось ехать к твоим, успокаивать Лидию Петровну. Засиделись за разговорами до трех ночи. Ну, она меня и уговорила остаться ночевать.
— Что прямо так и уговорила?
— Глупый ты, честное слово, ты что, и впрямь думаешь, что она тебя все ребенком считает. Это ты так думаешь, и напрасно.
— Лизок, ты просто прелесть, слушай, — и он стал ей что-то шептать на ухо и целовать, а рука нежно обнимала грудь, а потом стала сползать все ниже и ниже.
— А ты как насчет того, чтобы вздремнуть, а то ведь тебе скоро
— А ты что завтра в отгуле?
— С чего ты решил?
— Значит нам обоим на работу, только разве это может быть поводом для того, чтобы оставить любовь до следующего раза?
Она обхватила его за шею руками и поняла, что вряд ли им удастся хоть немного поспать.
— Паша, а твои во сколько встают?
— Отец четверть седьмого, и мама вместе с ним, но она уходит в зависимости от расписания занятий.
— Значит у нас в запасе час с небольшим, понятно?
— Понял, — и они слились в жарком поцелуе.
Аркадий поднялся наверх и чуть не столкнулся с Борисом.
— Как дела?
— Ху…, этот Булавин или Гулавин, хрен его знает, вряд ли согласится работать с нами.
— Уверен?
— Да.
— А женой пригрозили?
Аркадий мрачно посмотрел на Бориса, и процедил сквозь зубы:
— Её так отделали, удивительно, что она еще жива.
— Значит в расход?
— На эксперименты сгодятся. В нашем деле каждый кролик на учете.
— И то верно. Жаль, очень жаль, что не удалось его уломать работать. Может, не дожал и еще попробуешь?
— Попробовать можно, но толку — ноль. Он не сломается, уверен.
Через три дня на фазенду приехал новенький фургон темно-синего цвета. Из машины вывели двоих. Мужчину лет сорока и девочку лет семи-восьми.
— Кого привез? — спросил Аркадий у Али, стоя возле дверей гаража.
— Врач, дорогой Аркаша, очень хороший врач.
— Понятно, у тебя все врачи и все хорошие.
— Зачем так говоришь. Врачи разные бывают. Бывают хорошие, а бывают плохие, — и ехидно посмотрел на Аркадия оскалив пожелтевшие зубы.
— По-твоему он хороший, а я плохой?
— Обижаешь, дорогой, — в привычной кавказской манере, произнес Али, — Ты лучший, из тех кого я знаю, а плохой тот, кто не хочет с нами работать, верно говорю?
— Философ. А как ты определил, что он будет с нами работать?
— Нутром чую.
— Ах, нутром. Слушай, а когда плохой врач, то нутро как тебе об этом сообщает?
— Ноет, знаешь, когда шашлык плохо приготовлен, живот ноет. Так и человек, если он мне не понравился, живот ноет. А этот хороший, поверь мне. Ребенка очень любит, будет работать и молить, чтобы только ребенка не убили. Я когда к его дочке нож к горлу приставил, спросил, хочешь, чтобы она жила? Он мне говорит — хочу. Тогда сделай, что тебя попросят, и клянусь, аллахом, с её головы ни один волос не упадет, Он мне ответил — все сделаю, только в живых её оставь. А ты говоришь. Хороший доктор, — и засмеявшись, пошел ставить машину в гараж.
— Страшный человек, — вдруг подумал Аркадий, — Ребенку горло перережет и глазом
Аркадий посмотрел на небо, по которому плыли редкие облака, и подумал:
— Все же как прекрасен мир, и как страшно в нем жить. В один и тот же момент кто-то любуется его красотами, а кто-то мечтает остаться в живых. И граница, между этим состоянием такая хрупкая, и одновременно непреодолимая, что невозможно понять, что будет с тобой завтра, будешь ли ты по-прежнему смотреть в небо и радоваться солнцу, или сожалеть, что родился на этот свет и молить о смерти, поскольку сил, чтобы выжить уже не осталось.
Он зажмурил глаза, вдохнул полной грудью свежий воздух и, повернувшись, пошел по направлению к дому. Еще несколько дней и по плану, подготовительный период закончится и начнется основная работа…
Часть 2
У КРАЯ БЕЗДНЫ
Глава 1
Павел открыл папку с уголовным делом и перелистал её. В самом конце в файле лежала ксерокопия тетради, которая являлась, пожалуй, самой ценной находкой за последние шесть месяцев, и позволила на многое пролить свет в этом сложном и запутанном деле. Это был личный дневник Аркадия Логачева, который был найден на том месте, куда вот-вот должна была подъехать бригада экспертов и сам полковник Сабресов. То, что предстало перед их взором, повергло всех в такой шок, что после звонка майора, к ним выехали специалисты и представители ряда силовых ведомств. Они должны были вылететь на вертолете, но потом начальство дало команду погрузить все оборудование в машины и выехать колонной. В связи с этим, приезд специалистов задерживался, и у Павла было время, чтобы в спокойной обстановке еще раз прочесть дневник и как следует все проанализировать. Собственно, самого дневника у него не было, а лишь ксерокопия, которую скоропалительно успели сделать.
— Наверняка, все вещдоки уйдут из нашего ведомства, а так хоть что-то останется на руках, что могло бы дать зацепку в дальнейших поисках, если конечно опять потребуется наша помощь, — сказал Артем, передавая копию дневника Павлу, — только учти, это между нами.
— Понял, — ответил Павел, — и положил файл с документом в папку.
И вот сейчас, когда предварительный осмотр закончился, и решено было до приезда экспертов передохнуть, все расположились в оставшемся в целости и сохранности гараже. На улице было еще светло. Павел уселся в кабине грузовика и, откинувшись на спинку сиденья, смотрел на пачку листов, лежащих в файле. Он вынул листы бумаги, и хотя уже бегло прочел дневник, снова внимательно стал перечитывать, пытаясь понять мысли, чувства и поступки человека, писавшего эти строки.