Пандемия
Шрифт:
— Я как-то не подумал.
Через три дня на фазенду приехал новенький фургон темно-синего цвета, из кузова которого, вытащили двоих. Мужчину лет сорока и девочку лет семи-восьми.
— Кого привез? — спросил Аркадий у Али, стоя возле дверей гаража
— Врач, дорогой Аркаша, очень хороший врач.
— Понятно, у тебя все врачи и все хорошие.
— Зачем так говоришь. Врачи разные бывают. Бывают хорошие, а бывают плохие, — он оскалил зубы и посмотрел в сторону Аркадия.
— По-твоему он хороший, а я плохой?
— Зачем обижаешь. Ты лучший, из тех кого я знаю, а плохой тот, кто не хочет с нами работать, верно говорю?
— Философ.
— Нутром чую.
— Ах, нутром. Слушай, а когда плохой врач, то нутро как тебе об этом сообщает?
— Ноет, знаешь, когда шашлык плохо приготовлен, живот ноет. Так и человек, если он мне не понравился, живот ноет. А этот хороший, поверь мне. Ребенка очень любит, будет работать и молить, чтобы только ребенка не убили. Я когда к его дочке нож к горлу приставил, спросил, хочешь, чтобы она жила? Он мне говорит — хочу. Тогда сделай, что тебя попросят, и клянусь, аллахом, с её головы ни один волос не упадет, Он мне ответил — все сделаю, только в живых её оставь. А ты говоришь. Хороший доктор, — и засмеявшись, пошел ставить машину в гараж.
— Страшный человек, — вдруг подумал Аркадий, — Ребенку горло перережет и глазом не моргнет. Ну и что, сколько раз я резал подростков, разве что сначала наркоз давал, чтобы они не орали, вынимал из них органы, а остатки засовывал в мясорубку и просто спускал в канализацию. Может, я убил больше чем он? Вот и выходит, кто из нас страшнее, он или я? Нет, пожалуй, лучше не задавать себе таких вопросов, а то умом тронешься, не успев увидеть заработанных денег.
Аркадий посмотрел на небо, по которому плыли редкие облака, и подумал:
— Как все же прекрасен мир, и как страшно в нем жить. В один и тот же момент кто-то любуется его красотами, а кто-то мечтает остаться в живых. И граница, между этим состоянием такая хрупкая, и одновременно непреодолимая, что невозможно понять, что будет с тобой завтра, будешь ли ты по-прежнему смотреть в небо и радоваться солнцу, или сожалеть, что родился на этот свет и молить о смерти, поскольку сил, чтобы выжить уже не осталось.
Он зажмурил глаза, вдохнул полной грудью свежий воздух и, повернувшись, пошел по направлению к дому. Еще несколько дней и по плану, подготовительный период закончится и начнется основная работа…
Часть 2. У края бездны
Глава 1
Шесть месяцев спустя
Павел открыл полупустую папку с делом и перелистал её. В самом конце, в файле лежала ксерокопия тетради, которая являлась, пожалуй, самой ценной находкой за последние шесть месяцев, и позволила на многое пролить свет в этом сложном и запутанном деле. Это был личный дневник Аркадия Логачева, который был найден на том месте, куда вот-вот должна была подъехать бригада экспертов и сам полковник Сабресов. То, что предстало перед их взором, повергло всех в такой шок, что после звонка майора, к ним выехали специалисты и представители ряда силовых ведомств. Они должны были вылететь на вертолете, но потом начальство дало команду погрузить все оборудование в два грузовика и выехать колонной. В связи с этим, приезд специалистов немного задерживался, и у Павла было некоторое время, чтобы в спокойной обстановке еще раз прочесть дневник и как следует все проанализировать. Собственно, самого дневника у него не было, а лишь ксерокопия, которую скоропалительно успели сделать.
— Наверняка, все вещдоки уйдут из нашего ведомства, а так хоть что-то останется на руках, что могло бы дать зацепку в дальнейших поисках, если опять потребуется наша помощь, — сказал Артем, передавая копию дневника
— Я понял, — ответил Павел, — и положил файл с документом в папку.
И вот сейчас, когда предварительный осмотр закончился, и решено было до приезда экспертов передохнуть, все расположились в оставшемся в целости и сохранности гараже. На улице было еще светло. Павел уселся в кабине грузовика и, откинувшись на спинку сиденья, смотрел на пачку листов, лежащих в файле. Он вынул листы бумаги, и хотя уже бегло прочел дневник, снова внимательно стал перечитывать его, пытаясь понять мысли, чувства и поступки человека, писавшего эти строки.
Дневник А. Логачева.
17.11. Никогда в жизни не вел дневников, даже, когда был пацаном, а тут вдруг сам не знаю, зачем и почему, решил излить накопившиеся мысли на бумагу. В прошлом месяце стукнуло тридцать шесть. Полжизни позади, в лучшем случае, а что в итоге? — ноль. Оглядываюсь на прожитое и вижу, как бездарно ушли в прошлое, пожалуй, самые счастливые годы. Хорошего было так мало и так давно, что когда вспоминаешь, кажется, что его вообще не было, а если и было, то не со мною. Последние три года в школе, да учеба в институте, всего десять лет, которые действительно можно считаться настоящей жизнью. Потом работа, разочарования и падение в бездну, из которой возврата уже нет.
Я долго тешил себя иллюзиями, рвался к заветной мечте стать богатым, а получил крах всех надежд и устремлений. Жизнь обманула меня, как я ни старался. Почему так вышло? Ведь я был хорошим, нет, отличным хирургом, а кем стал? — Джеком Потрошителем. Смешно, но это действительно так. Последние несколько лет я занимался тем, что резал живых людей, вынимал из них здоровые органы и отдавал для пересадки тем, кто в принципе этого не достоин. Отбросы общества имели деньги и власть, и шли на преступления или не хотели знать об этом, считая, что их существование, важнее жизни какого-то пацана или девчонки.
Поздно спохватился, скажет посторонний. И будет тысячу раз прав. Деньги затмили все. Время, в котором я оказался, заставило меня сделать выбор, люди, окружающие меня подтолкнули к нему, и я сам оказался морально готов сделать это. Мозаика сложилась так, что определила мой жизненный путь и прошлого не вернуть, как не вернуть людей, которые погибли по моей вине. Молодые и старые. Все, кого я угробил, ради своих амбиций и жажды заработать сначала тысячи, а потом миллионы. Противно, и поэтому начал пить. Понимаю, что сам себе рою могилу, но ничего поделать не могу. Каждый день кажется пребыванием в аду, погибают люди и остановить это я не в силах. К тому же с каждым днем тают призрачные надежды, что вирус будет создан…
18.11. Прежде чем выпить и лечь спать, открыл тетрадь и посмотрел, что написал накануне. Расплакался, как баба. Стало жалко самого себя. Днем умер еще один подопытный и его, как и остальных, оттащили в ров, который вырыли для этих целей, и там сожгли в специальном устройстве. Я стоял возле дома и, наблюдая за происходящим, подумал: — «наверное Борис был прав, когда сказал, что мне бы работать в концлагере в годы войны. Наша фазенда очень напоминает концлагерь. Подопытные, те же узники, есть и охрана, и врачи-садисты, разрабатывающие смертоносный вирус. И даже собственный крематорий. Чем не лагерь?»