Пандемия
Шрифт:
– Твоя очередь. Все просто. Подносишь к виску волынь и спускаешь курок. Не бойся, холостая гильза тебя не изувечит. Просто я очень люблю театральные эффекты...
Антон глядел на револьвер и не решался взять его в руки. Затем взглянул на клоуна- тот был белее снега и близок к обмороку.
– Стреляй, фраер. Не тяни. Чем дольше тянешь, тем хуже. Лучше спустить курок сразу. Пока что у тебя шансы прекрасные. Давай!
– подгонял его шеф, сверкая в навесных лампах золотыми чиксами.
– Давай, парень!
Антон машинально взял
– Не делай этого, Антон!
– взвизгнул Арлекин.
– Молчи, сука!!!
– страшно заорал Шеф.
– Заткнись!!!
– он вскочил, оперся руками на стол, нависая над ними. На его шее тонко пульсировала жилка.
Антон, загипнотизировано смотревший на нее, спустил курок. В спортивном зале раздался страшный грохот. Гильза выскочила из барабана и шлепнулась на сукно стола. Антон все еще был жив. Круглыми от шока глазами он смотрел на горячий кусок металла, катившийся по зеленому столу.
– Теперь ты!
– хладнокровно скомандовал пахан Арлекину.
– Неееет!
– завизжал тот истерически, закрывая лицо ладонями.
– Не трогайте меня !
– Или ты сделаешь это сам, или это сделает один из моих ребят. Выбирай. Чем дольше тянешь, тем тяжелее, поверь. Парень, отдай ему волынь!
Дрожащими руками клоун взял револьвер в руки. По его щекам текли слезы. Он выронил револьвер на стол - так сильно его трясло.
– Осторожнее, клоун. Волынь и пальнуть может!
– проговорил голосом укрощателя змей шеф.
Лицо его, освещенное сверху лампами, резко выделявшими фурункулы , мелкие шрамы, и морщины, которыми были изрезано его лицо, напомнило вдруг Антону древесную кору.
– Стреляй, черт тебя возьми!
– прикрикнул снова пахан.
– Я не могу...
– револьвер прыгал и дрожал в пальцах Арлекина..
– Стреляй!!!
Клоун поднес револьвер к виску и нажал курок.
Снова раздался выстрел и грохот огласил тишину притихшего зала.
Гильза упала куда-то на ринг. Лицо клоуна было чуть испачкано пороховыми газами, но он все еще был жив.
Антон взглянул не него. Клоун был в полуобмороке, и, кстати- он намочил штаны.
Левченко отвернулся.
– Два ноль в нашу пользу! Старуха с косой пока проигрывает в сухую!
– провозгласил шеф. Его явно забавляло действо.
– Ну а теперь попробую я.
Он быстро схватил револьвер и спустил курок, не раздумывая.
Третий патрон так же оказался холостым.
– Шансы на спасение все ниже, патронов всего три. Развязка близится.
У Антона страшно раскалывалась голова. После аварии она стала беспокоить довольно часто. Боль пульсировала и стучалась изнутри в черепную коробку, словно требуя ее выпустить на свободу. Глядя во все глаза на пахана, который гипнотизировал его взглядом, неотрывно сверля бездонными черными зрачками, словно желая уловить момент наступления смерти и отделения души в случае, если патрон окажется боевым, Левченко увидел, как пахан
– Стреляй.
Антон спустил курок.
– Так, осталось только две пули. Или я или ты, дурилка .
– прокомментировал шеф, разглядывая закопченный висок Левченко.
– Фифти-фифти, как говорили в старом мире. Давай, клоун. Не тяни.
На Арлекина было страшно смотреть. Лицо его стало каким-то смазанным, серым, перекошенной на бок. Лицо сползало набок, словно маска, обнажая что-то страшное и темное.
Он трясущимися руками поднес револьвер к голове и грохнул пятый выстрел.
На остальных брызнула кровь вместе с мозговым веществом. Голова клоуна откинулась назад. Он умер мгновенно.
Зал взорвался криками и одобрительными воплями.
Шеф, довольно улыбаясь, откинулся назад.
– Вот все и выяснилось!
– Ублюдок!
– закричал Антон.
– Какой же ты ублюдок...
– У него брызнули слезы, но он их не замечал.
– Я здесь ни причем, Левченко. Ты это поймешь позже. Не он нажал на курок, и не я его заставлял. Это судьба спустила курок. Клоуну была уготована короткая жизнь, в отличие от нас... Что ж , в барабане осталась одна маслина. Теперь это уже чистая формальность...
С этим словами пахан поднес револьвер к виску и выстрелил, улыбаясь. Он умер с улыбкой на устах. Кровь струйкой стекала с лица вниз, на пиджак. Зал пораженно замер, уставившись на второго мертвеца на боксерском ринге.
– Как же так?
– пискнул кто-то в наступившей тишине из-за спин уголовников.
И тут зал взорвался криками. Все что-то орали, но разобрать слов Левченко не мог . Наконец кто-то вылез на боксерский ринг и выстрелил в потолок из обреза. Зал смолк. Все уставились на наголо бритого товарища , взявшего на себя роль судьи.
– Братва! Вы все видели, что произошло. Все было по понятиям. Дурилка и шеф оба кинули хвоста. Воля судьбы, в которую он не верил. Теперь отпустим этого бичика.
Зал снова взорвался криками и воплями. Лысый выстрелил еще раз.
– Мы выполним его последнюю волю. Бич свободен, шеф окачурился. Сегодня выберем нового на сходке.
– А ты, Колян, на его место метишь, что ли, падла?
– заорал то-то хрипло из зала.
– Это выяснится сегодня. Долго тянуть не будем.
Затем он подошел к Антону , достал обоюдоострый нож и одни махом взрезал его веревки.
– Катись отсюда, парень. Убирайся из города, и не возвращайся никогда.
Антон нерешительно встал, не в силах отвести взгляда от окровавленного трупа Арлекина.
– Вали, вали, молоток, пока мы добрые.
– донеслось ему вслед.
Черная дверь со скрипом приоткрылась - перед взором Левченко предстал восточный пригород - палатки местного рынка, ряды бревенчатых домиков-избушек . Здесь его уже ждали. Прямо перед воротами, у темной легковушки с тонированными стеклами, стоял человек. Это был оперативник Кардаш.