Пандемониум
Шрифт:
Альцина, как весьма необычная, но далекая от искусства гостья, была в их кругу немного изгоем. Она постоянно глядела то в окно, то на свои перстни, нанизанные на каждый палец обеих рук. У нее было маленькое бледное лицо, которое можно было бы назвать симпатичным, если б не страшный загробный взгляд из-под тяжелых век и не торчащие жутковатой копной волосы, в которые несмотря на юный возраст уже закралась седина.
– Великолепно!
– отрезала та совершенно равнодушным тоном.
– А что думают наши господа?
Господа один за другим стали
Илья начал тихо и незатейливо тренькать что-то на балалайке, наполняя комнату простой истинно русской душевностью.
– Мне сегодня приснился такой сон!
– неожиданно объявила Дарья, откидываясь на спинку стула и вытягивая вверх крепкие, как канаты руки.
– Мне снилось, будто я приехала выступать в театр, начинаю переодеваться и вижу, что вместо ног у меня выросли две огромные, страшные куриные лапы!
Ник прыснул в рукав. Аня притворно задохнулась, вытаращив глаза.
– И как? Удачно станцевала?
– насмешливо спросил Максим, кривя в ужимке свое некрасивое лошадиное лицо.
– Нет! Я искала, где мне спрятаться!
– Да ладно! Куриные лапы - прекрасная творческая находка! Всем нормальным мужчинам уже давно осточертели эти малюсенькие белоснежные ноженьки, похожие на соломинки - тьфу! Публика хочет чего-то неожиданного, дерзкого. Поглядите, с какой бешенной скоростью меняются и насыщаются наши аппетиты! Филе из лягушки, наркотики, футуризм, великая война - остался только балет на прекрасных куриных ногах!
– Не трожь футуристов!
– рявкнул на него Ник.
– Хотя, да, - весело согласился он.
– Думаю, от желающих облобызать твои чудные ножки по выходу из театра не было бы отбоя!
Дарья в шутливом отвращении сморщила нос.
В комнату, шепча извинения, вошла горничная. В руках она держала поднос, на котором стояли, вздымая пар, крошечные чашечки, пузатая сахарница со щипцами и блюдце конфет.
С величайшей осторожностью и все равно ошпаривая рот, Евгений пригубил совершенно черный и невероятно душистый чай.
'Что за дикость - подавать кипяток!'
Кукушка, показав клюв из настенных часов, прокуковала шесть.
– Ну-с, - Ник внезапно поднялся со стула.
– Настало время всем отведать моей писанины!
– Что-то страшное грядет!
– покачала головой Аня.
– Еще какое страшное! Плащ!
– он принялся спешно оглядываться кругом.
– Мне жизненно нужен плащ или хотя бы мантия! Срочно!
Мария передала ему шерстяной плед, который Ник, благодарно кивнув, ловко завязал у себя на шее, и в таком виде, изображая суровую задумчивость, медленно вышел в середину комнаты.
– Кхм-кхм! Им гроссен унд ганцен... Как-то раз потерял земной шар и экватор, и ось. Бог-диктатор, как повелось, лучше нас знает, как нам на шарике жить. Чтоб вопрос разрешить приказал он своим прихвостням, ти-хость нам привить посредством плетей и кнута...
Евгений апатично слушал эту уводящую в тартарары
– А у тебя с собой есть что почитать?
– мягко спросила Аня.
У Евгения действительно было, что почитать. Пару недель назад он написал очень искренний и красивый стих, рассказывающий о некоем безжалостном кукловоде, управляющем человеческой жизнью. Стих этот, однако, так бесстыдно обнажал его слабость и страхи, что читать его было немного совестно.
– Нет, - ответил Евгений.
Он глядел на Аню, в ее веселые черные газа и в который раз сознавал, насколько они далеки. Она и правда жила в каком-то другом, лучшем мире. В мире, где не было ни политики, ни войн, ни либералов, ни черносотенцев, где немцы были такими же людьми, только к тому же философами и композиторами. Ее не тревожило положение на фронте. Ее не пугала чехарда министров по наущению пьяного монаха. Ей были неведомы темные слухи, бродившие вокруг Гучкова и Родзянко. Евгений любил ее. Наверно. Впрочем, за годы дружбы он хорошо усвоил, как тесно соседствовали в ней детская непосредственность и житейская мудрость с совершенно недетской прямолинейностью и даже порой не совсем женским цинизмом. Это проступало даже в ее стихах, которые к слову были просто великолепны.
Стоило признать, что и другие гости явно не жили с Евгением в одной вселенной или, по крайней мере, умели из нее вовремя выбираться. Ни у кого из них не было таких прямых, сведенных бровей, украшающих высокий лоб скорбными морщинами. Никто из них не умел так вымученно улыбаться и так безнадежно-затравленно устремлять куда-то погасший взгляд.
– Жаль!
– сказала Аня, скрестив пальцы и задумчиво глядя сквозь них.
– Альцина, а что бы ты могла рассказать нового о своей жизни? Как проходят путешествия в астрал?
Альцина улыбнулась и сделала туманный жест, тихо звякнув кольцами.
– Ну?
– продолжила Аня с ироничным и в то же время неподдельным любопытством.
– Я видела кое-что.
– И что же?
– Как мы все умрем.
– Фу!
– воскликнула Дарья.
– Да уж такие вещи лучше сохранять в тайне, - снисходительно улыбнулась Аня.
– Зачем отравлять себе остаток жизни и лишать смерть удовольствия преподнести нам сюрприз.
Она уже собиралась отвести разговор подальше от зловещей темы...
– А что, мне очень интересно! Ну-ка просвети меня, когда и как я умру!
– потребовал Ник, у которого от этой новости в глазах загорелась крохотная, вполне отчетливая безуминка.
Альцина равнодушно пожала плечами, ни на йоту не изменив свой страшный взгляд.
– Ты умрешь через год от выстрела в затылок.
– Ого!
– заорал Ник едва ли не с восторгом.
– Вы слышали! Черт, вот это да! Даже не в кораблекрушении! Выстрел в затылок - хо-хо! Но все одно, лучше, чем от старости!