Пандемониум
Шрифт:
— Мне надо снять одежду, — прямо говорю я, раз уж он не понимает намеков.
— А, да, хорошо. — Джулиан, спотыкаясь, начинает отступать. — Конечно. А я пойду вперед на разведку.
— Я быстро, — говорю я. — Нам нельзя здесь задерживаться.
Перед тем как раздеться, я выжидаю, когда стихнут шаги Джулиана. На минуту я умудряюсь забыть о том, что где-то там, в темноте, рыщут стервятники. На минуту у меня получается забыть о том, что я сделала, о том, что вынуждена была сделать. О луже крови, которая растекалась по полу в складской комнате, о глазах стервятника, удивленных
Это самое восхитительное ощущение в моей жизни. Мне хочется кричать и петь от радости. Вода холодная и пахнет свежестью, она словно прихватила по пути запах веток деревьев и молодых мартовских почек.
Я тянусь вперед и позволяю воде заливать мои глаза и рот, а спина у меня пульсирует, как будто по ней бегают тысячи крохотных ножек. До этого момента я не понимала, насколько измучено мое тело. Болит каждая его клеточка, руки и ноги покрыты темными синяками.
Я понимаю, что уже смыла все, что можно было смыть, и дрожу от холода, но все равно не могу заставить себя выйти из-под воды. Это хороший холод, он очищает.
Но возвращаться надо. Я так ослабла, что подтягиваюсь на платформу только со второй попытки. С меня стекает вода, а на бетоне остаются мокрые следы от моих ног. Я отжимаю руками волосы, и даже это обычное естественное действие доставляет мне радость.
Потом я надеваю джинсы и подворачиваю один раз на талии, чтобы не свалились, но они все равно болтаются на бедрах.
И тут я слышу шаги за спиной. Я оборачиваюсь и одновременно прикрываю руками грудь.
Из темноты выходит Джулиан.
Продолжая прикрывать грудь одной рукой, второй я хватаю футболку.
— Не двигайся, — окликает меня Джулиан.
Оттенок в его голосе, как будто он приказывает мне сделать что-то крайне необходимое, заставляет меня остановиться.
— Не двигайся, — уже мягче просит он.
Нас разделяет двадцать футов, но от того, как он на меня смотрит, у меня такое чувство, словно мы стоим лицом к лицу. Я кожей чувствую его взгляд. Это как легкое покалывание. Я точно знаю, что должна надеть футболку, но не могу пошевелиться. Я даже дышать не могу.
— Я никогда раньше не видел такое, — просто говорит Джулиан и делает еще один шаг в мою сторону.
Косые лучи света падают ему на лицо, я вижу нежность в его глазах, вижу, как они затуманиваются, и от этого взгляда меня бросает в жар, тело мое начинает таять от удивительного ощущения теплоты и покоя.
И в то же время слабый голос где-то на краю моего сознания начинает кричать: «Опасность, опасность, опасность».
А за ним как эхо: «Алекс, Алекс, Алекс».
Так когда-то на меня смотрел Алекс.
— У тебя такая тонкая талия, — говорит Джулиан.
И все, больше он ничего не говорит, да
Я заставляю себя отвернуться. Трясущимися руками я надеваю спортивный бюстгальтер, потом футболку. Когда я снова поворачиваюсь к Джулиану, мне почему-то боязно на него смотреть. Он подошел совсем близко. От него пахнет дождем.
Он видел меня без бюстгальтера.
Он смотрел на меня так, словно любовался.
— Лучше стало? — спрашивает Джулиан.
— Ага.
Я смотрю под ноги и осторожно провожу пальцем по порезу на шее. Рана в полдюйма длиной и уже подсохла.
— Дай посмотрю.
Джулиан тянется ко мне, но потом его рука замирает возле моего лица. Я смотрю ему в глаза. Он как будто спрашивает у меня разрешения. Я киваю, и тогда Джулиан мягко приподнимает мой подбородок, чтобы посмотреть на порез.
— Нам надо сделать повязку.
Нам. Теперь мы на одной стороне. Джулиан не собирается припоминать мне о том, что я его обманывала, и о том, что я не исцеленная. Интересно, как долго это продлится?
Он отходит к рюкзаку и вытаскивает оттуда медикаменты, которые мы украли из складской комнаты, — широкий пластырь, пузырек с перекисью водорода, антибактерицидную мазь и несколько ватных тампонов.
— Я сама могу, — говорю я.
Но Джулиан отрицательно качает головой.
— Давай я.
Первым делом он смачивает ватные тампоны перекисью и осторожно промокает рану. Перекись щиплет, я вскрикиваю и отшатываюсь назад.
Джулиан удивленно поднимает брови.
— Перестань, — говорит он и растягивает губы в улыбке, — Это же не больно.
— Нет, больно, — упорствую я.
— Вчера ты схватилась с двумя маньяками-убийцами. А сейчас не можешь просто чуть-чуть потерпеть?
— Это другое, — Я пытаюсь испепелить Джулиана взглядом. — Вчера был вопрос выживания.
Я догадываюсь, что он надо мной смеется, и мне это совсем не нравится.
Джулиан приподнимает брови, но ничего не отвечает и просто еще несколько раз промокает ватным тампоном мою рану. На этот раз я стискиваю зубы и терплю. Потом Джулиан выдавливает тоненькую полоску мази на пластырь и аккуратно прилепляет его к моей шее. Однажды Алекс также оказывал мне первую помощь. В ту ночь был рейд, полицейский пес укусил меня за ногу и вырвал кусок мяса из щиколотки. Мы с Алексом тогда спрятались в маленьком сарайчике. Я очень давно не вспоминала о той ночи, и сейчас, когда Джулиан прикасается к моей шее, у меня вдруг перехватывает дыхание.
Наверное, так люди становятся близкими — они залечивают друг другу раны.
— Ну вот, теперь как новенькая. — Джулиан смотрит на серое небо над решетками. — Ты сможешь идти?
Я киваю, хотя все еще чувствую слабость и у меня кружится голова.
Джулиан протягивает руку и сжимает мое плечо. Интересно, что он думает, когда прикасается ко мне? Чувствует он, как электрическая дрожь пробегает по моему телу? У него нет опыта общения с девушками, но его, кажется, это не смущает. Он переступил границу. Что он сделает, когда мы наконец выберемся отсюда? Конечно же, вернется к своей прежней жизни — к отцу, к АБД.