Панджшер навсегда (сборник)
Шрифт:
– Можно. Можно пройти всем.
Часа через два рота переправилась на левый берег, все это время они вдвоем, то по очереди, то вместе, оставаясь по пояс в ледяной воде, вытаскивали на берег солдат, уставших от неравной борьбы со стихией. Два раза им пришлось идти почти до самой середины реки, чтобы забрать оттуда тех, у кого не хватало сил. Переправа обошлась без потерь, если не считать полтора десятка насквозь промоченных вещмешков и бушлатов и нескольких выкупанных автоматов, сухари и хлеб превратились в кашу, сахар растворился, а автомату-то что, вода стекла – и вперед, он же «Калашников».
Преодолев
– Здесь много пещер, искать внимательно. – Усачев строго посмотрел на ротных командиров. – Мы неделю в рейде, а похвастаться нам нечем. Места удобные. Ущелье в стороне от больших дорог, от кишлаков, Саланг рядом. И вот эти самые пещеры. Здесь должны быть склады.
– И еще, – продолжил следом за комбатом Савельев, – в этом районе, по сведениям разведчиков, «разгуливают» две небольшие банды. Небольшие – это пятнадцать-двадцать штыков. Вокруг все обложено нашими войсками и афганской армией, они будут прорываться. Напорются на кого-то из вас – мало не покажется.
– Ну все, к ротам. Быть на связи.
Насчет пещер командир батальона не ошибся. Первая же нора, в которую забрались саперы и бойцы четвертой роты, принесла результат. Искали оружие и боеприпасы, но то, что они сразу нашли заготовки продовольствия, десятки мешков с кукурузой, мукой, рисом, а еще и теплые вещи, обнадеживало. Возможно, батальон наткнулся на базу душманов, их склады с имуществом и снаряжением, и, если они не хранят яйца в одной корзине, что логично, то надо осматривать все склоны и все укромные места, расщелины. Предчувствие удачи щекотало ноздри. А может, это запах горелого зерна? Тяжелым шлейфом он стелился по северному склону ущелья – четвертая рота уничтожала в огне добычу, засыпала мукой и зерном влажную землю, выманивая из нор полевых мышей и сусликов. Поступили доклады из пятой и шестой рот, и там тоже нашли продовольствие. И его тоже жгли.
– Все уничтожить! Пусть повоюют на черствых лепешках.
– Судя по запасам, две-три сотни «духов» могли бы здесь базироваться целый год.
– Это только то, что мы обнаружили, а сколько еще не найдено?
Несколько часов поисков других результатов не принесли, Усачев ждал чего-то еще, зерно, мука – это все местное, а вот оружие – это то, что доставляют караванами издалека, из Пакистана.
– Ремизов на связи. Противотанковые мины! Еще ротная радиостанция.
– Отлично. Пошел результат. Докладываю «962»-му.
Командир полка воспринял новость с воодушевлением и пообещал «вертушки». Теперь воодушевился и комбат, потому что «вертушки» означали сигареты и письма.
– Искать, черти! Не будет оружия – не будет курева.
Но Усачев мог и не предупреждать: мины пошли косяком, их оказалось неожиданно много, десятки, что настораживало, потому что до любой ближайшей дороги расстояние из этого ущелья немалое, а до Кабульской трассы еще и несколько горных хребтов.
– Что это значит, начальник штаба?
– Или здесь перевалочная база, или готовится «акция» на дороге.
– Все возможно, но в любом случае – это успех.
– Это военный успех. Командир
– Не торопишься? Да и Чигирин человек новый, людей не знает.
– Командиру только честь от нашей работы, пришел в полк – и сразу результат. А насчет наград я думаю, что каждый боец, который был в Панджшере, достоин медали.
Оружия взяли мало, несколько винтовок образца начала века и два разбитых автомата в счет не шли, а вот с боеприпасами определенно повезло. К полудню батальон общими усилиями собрал в копилку несколько цинков с патронами, десятки противотанковых и противопехотных мин, аккуратным пригорком возвышались и мины к минометам. Новый командир полка подполковник Чигирин слово сдержал, и первая пара «вертушек», прежде чем забрать «железо» на утилизацию, сбросила батальону суточный паек. Сигарет и писем не было.
– Товарищ подполковник, – лицо у Мамаева расплывалось в улыбке, а это верный знак хороших новостей, – еще пара «вертушек» идет.
– Передавай: к встрече готовы. И Ремизову – наземные дымы на площадку.
Пара «Ми-8» появилась с восточной стороны ущелья. Одна «вертушка», как обычно, пошла по кругу, другая, напоминая штурмовик на боевом курсе, начала стремительно падать вниз.
– Красиво, – прокомментировал связист.
– Красиво, – подтвердил Усачев и, продолжая сопровождать взглядом винтокрылую машину, непроизвольно добавил: – Когда-то и я хотел стать летчиком, но, наверное, плохо хотел.
У самого дна ущелья вертолет с бортовым номером «28» выровнялся и, не снижая скорости, на бреющем пошел к пятаку зеленой поляны, обозначенной густым оранжевым дымом. На подлете к площадке он резко задрал нос, отчего в плоскость вращения лопастей ударил поток встречного воздуха, и они стали тормозным парашютом. Машина на секунду-две зависла в воздухе и плавно опустилась на шасси.
– Настоящий таксист! – Мамаев с отвисшей челюстью выглядел нелепо, но именно так и выглядит настоящее восхищение мастерством.
– Точно таксист. Запроси Ремизова, какой у него бортовой?
– Двадцать восемь.
– Так это же Карпухин! Вот это дела. Когда его успели заштопать?
Пятая рота, как растревоженный муравейник, пришла в движение. Ремизов, в чьем хозяйстве приземлилась «стрекоза», стал главным распорядителем грузооборота и главным ответственным за безопасность машины на земле, а посему два пулеметных расчета на удобных огневых позициях крутили и стволами, и головами, выискивая цели. И никаких авось… На всё про всё, пока «стрекоза» на земле, пока она беспомощна, есть две минуты, все делается очень быстро, технология почти такая же, как при пит-стопе в гонках «Формулы». Вертолетчики торопливо и беспорядочно сбрасывали на землю бумажные мешки с почтой, коробки с сигаретами. А к ним, к распахнутой двери вертолета, пригибаясь под бешеным напором воздуха, рвущегося из-под винта, солдаты тащили боевые трофеи, бросали их в салон и тут же отскакивали в сторону, давая место другим, шедшим и бегущим сзади.