Панельный ямб. Книга 1
Шрифт:
И, готово. Итог: благодарные обнимания. Чмок в щёчку. Филка в кармашек. Телефон не выключать – если что – всегда на связи.
Через десять минут я и Р. уже идём по дворам навстречу веселью. Солнце уже потихоньку идёт к своему закату, но всё еще продолжает ненавязчиво светить, приятно грея спину.
Вот он, Б. Сидит на обшарпанной лавке своего подъезда. Его тяжело не узнать. Рост чуть выше нормального человека, патлы длинные – светлые. Пол лица занимают толстенные очки-иллюминаторы. Шмот потасканный, но на Б. смотрится стильно. Самая бросающаяся черта в его внешности – это его зубы. Они blat’ как у кролика из мультфильмов, ей богу, да и в придачу торчат гигантские дёсны. Завидев нас в нескольких метрах, Б. начинает широко
Он встречает нас фразой: «Че как мазофакеры» – стараясь придать себе киношный шарм, который присущ обаятельным говнюкам. Когда к нему прилетает ответный вопрос (а задан он исключительно из вежливости, потому как по факту всем глубоко насрать как у кого дела), то Б. отвечает своей коронной фразой «Всё zaebis’. Нормальное der’mo». Чтобы вы понимали, у этого человека есть два состояния: «нормальное der’mo» и «ненормальное der’mo». Так уж сложилось исторически за восемнадцать лет его жизни.
Б. старше меня и Р. на два года, но разницы этой не чувствуется. Наше поколение не печется о возрастных рамках. Они мало кого волнуют. Главное, чтобы всем было по кайфу присутствие того или иного человека. Б. – веселый и шабутной. Даже, наверно, слишком. Иногда из-за его повышенной активности я начинаю чувствовать апатию. Он вроде начинает эмоционально иногда подавлять меня. И так не только с ним. Такое бывает редко, и бороться с этим я не собираюсь. Может я не самый сообразительный засранец на этом свете, но мне точно хватает мозгов в нужных ситуациях принимать правильные решения. Бывает лучше спустить что-то на тормоза, лишний раз не высовываться, да и просто промолчать.
Мы идём в сторону ближайшего магазина. Нужно закупиться ништяками. Я вкидываю всю имеющуюся у себя наличность с условием, что мы возьмем две пачки сигарет. Р. не курит, но я и Б. дымим как слесари. На всю ночь две пачки – оптимальное количество, ей богу.
В маленьком магазине кассирша смотрит на нас подозрительно. Трое оборванцев. Вечер. Наваром от нас не пахнет, но продавщица знает (насколько позволяет моя выдуманная эмпатия предположить), что мы и не те школьники, которые заходят за конфетами. Она нас прочитала; она знает, что сейчас мы возьмем алкоголь. Эта полная rogatka уже предвкушает на своих губах волшебную фразу: «предъявите паспорт». И когда это действительно случается, Б. резко достаёт свой измятый документ, тыча бабе в лицо так, будто показывает средний палец.
Этой suchke приходится проглотить наш толстый аргумент; немного поломавшись со своим внутренним голосом недоверия – пробить покупки, отдав горсть мелочи сдачи. Теперь мы вооружены. Три мушкетера. Три – потому что никто больше не согласился на сомнительную тусовку в выгребной яме Б., так что наш альянс равнобедренного треугольника (что я blyat на радостях несу) будет упиваться плодами лучшего, что может нам дать этот Мир. Тем более, что пиво мы взяли по скидке, его количеством можно наполнить даже ванну.
Б. живёт в квартире с отцом и сестрой. Мать после развода очень быстро смогла найти себе мужика, с которым уже успела завести ребёнка. Хоть Б. поддерживал с ней хорошие отношения, (да и жила она не так далеко, всего в двух кварталах) познакомиться с ней мне так и не удалось. Отца же я знал в лицо, даже перекидывался несколькими фразами. Обычный работящий мужик. Возможно немного скрытный и молчаливый, но это только добавляло ему веса.
В коридоре неизменно нас встречали вишневые обои. Не знаю, как объяснить, но такой цвет всегда ассоциировался с чем-то blyatskim. Создавалось ощущение, будто я попал в закрытый стрип-клуб. Это всегда заставляет меня улыбнуться, почувствовать себя дядькой, у которого есть секреты от семьи.
В квартире три комнаты,
В целом квартирка достаточно ламповая, атмосферная. По углам стоит куча старого барахла, даже швейная машинка хрен знает каких годов. Комната Б. отличается своим более маленьким размером и деталями. В старую мебель натыканы журналы про музыку, всевозможные книги современных авторов, банданы, разбросанные носки. Одежда вся навешана на спинки стульев. Рядом с компьютерным столом стоит старенькая гитара. Типичная комната разгильдяя. Самое стрёмное, что этот засранец не удосуживается хотя-бы протирать пыль время от времени. Я не подарок, но blyat’, пыль я просто не переношу. У меня нет аллергии и прочего der’ma, но пыль меня раздражает фактически. Я ненавижу её видеть, так как начинаю чувствовать её. Будто я снова грязный. Ну да ладно, что-то я завелся. Не в первый раз, переживу.
Начинаем доставать из пакетов все ништяки. Пиво сразу в холодильник, никто не собирается летом пить мочу. Сухарики с чипсами кидаются на засаленный диван. Сигареты летят на кухонный стол. Вся семья Б. курит, поэтому никто в этом доме не скрывается.
После Р. начинает шарить за занавеской, отыскивая долгожданный пакет govna. Чёрт, он действительно забит доверху. Подсушенные девчонки пахнут восхитительно. Даже не знаю с чем можно сравнить этот запах. Скорее с сухой травой, которую сначала подпалили, а потом намочили ароматизированным маслом, дав затем постоять на солнце с недельку. И когда резкий запах гари и масла выветрился – остаётся благородный аромат.
Прежде чем начать забивать – идёт прелюдия. Р. идёт к холодильнику, разливает всем в кружки холодного пива. Мы осушаем их почти сразу. Духота дома стоит приличная, во рту уже давно пересохло. Мы болтаем, веселимся. Хотя, по большей части болтают Б. и Р., а я выступаю в роли человека, который докидывает в этот словестный костёр дров, но только иногда, дабы тот не потух. Мы стоим, курим на кухне, а после, налив себе ещё пивка, идём в комнату.
Я отлучаюсь из комнаты на минутку, чтобы позвонить маме и сказать, что все «ok». Эти сальные прыщи смеются надо мной, но я уже привык. Смех-смехом, а матушка доверилась мне, я буду ответственным сыном. Да и не хочется, что бы она потом звонила сама, когда я уже не смогу нормально ворочать языком.
Быстро перекинувшись парой слов, я возвращаюсь в комнату. Б. успел включить компьютер. Выбор пал на stand-up Дэйва Шаппела. Это такой чёрный комик. Я видел с ним только отрывки, но поверьте, этот парень просто бог по части юмора. Я бы даже сказал, что его шоу – чёртова библия юмора. Что бы так шутить – одного таланта мало. Нужно многое пережить. Пережить иногда страшное, иногда экстремальное, несправедливое, а потом найти в себе силы увидеть все эти ситуации с другой стороны. С той, где темная завеса сменяется радужными переливами игры слова. Вот так то. Это моё мнение.
Б. и Р. о чём-то базарят, но я стараюсь их не слушать. Я смотрю на этого чёрного парня. Смотрю, как он стоит за кулисами и ведущий вот-вот объявит его со сцены и он ворвётся, чтобы порвать всех наповал. Показать свою сил. Когда он наконец выскакивает на сцену под бурные аплодисменты, Р. и Б. закрывают свои гнилые варежки. И я им, блин, чертовски благодарен за это. Не хочу пропустить ни слова. Мои уши и мозг готовы к наслаждению.
«Расизм в Америке в основном направлен на одну группу людей. Думаю, мы все понимаем, что это правда. И мы можем согласиться, что обычно этой группой являются афроамериканцы, в частности – афроамериканские мужчины. Хотя я вижу, что в последние годы в эту группу попали и мексиканцы, и осмелюсь сказать, арабы. И мы, чёрные американцы, хотим поблагодарить вас за вашу жертву и вашу борьбу. Нам нужен был перерыв»