Панельный ямб. Книга 1

Гиливеря Николай

«Я поддерживаю право любого человека быть тем, кем он чувствует себя внутри. В этом я на вашей стороне. Однако, мой вопрос заключается в том, до какой степени я должен быть вовлечён в ваше самовосприятие? <…> Если я надену свитер с ромбиками и скажу: «Эй, народ, в этом свитере я чувствую себя белым, так что проявите уважение и дайте мне кредит». Это не сработает»

«… Так люди и разводились в 40-е годы. Тогда в Америке не было суда по бракоразводным делам. Если хотел покончить с браком, просто говорил жене: «Детка, я пойду куплю пачку сигарет. Скоро вернусь». И ты просто уходил с тем, что на тебе надето. Тогда мужчины были мужчинами. И ещё тогда не было интернета, так что ты мог уехать километров за двадцать и начать новую жизнь»

Чёрт! Этот ниггер просто

разрывал нас на тряпки. Я говорю «ниггер» без капли расизма, наоборот, этот чёрный парень самый что есть нигер в лучшем понимании. Да что кривить душой, каждый хочет также легко и просто владеть словом. Каждый мечтает побороть свои комплексы и начать смеяться над этим. Сделать из обидного обращения – титул, национальное достояние и, в конце концов, образ.

Б. ставит выступление на паузу. Все пункты прелюдия соблюдены, можно и курнуть. Р. допивает последние капли газировки, которую мы купили специально для нашего пиршества. Затем ножницами проделывает дырку у основания, запаска сантиметра в четыре. Б. достает заготовленный кусок фольги. Иголочкой, словно профессиональный дирижёр, проделывает с десяток маленьких дырочек, пихая получившееся подобие ситца в горлышко бутылки. Запаска краев загибается. Она не требует дополнительного фиксирования ниткой или скотчем. Фольга отлично держит форму. На все операции у парней уходит не дольше трёх минут. Ещё через четверть минуты в ситце фольги появляются раскрошенные бошки. Зажигалка у меня в руках.

Встаёт вопрос кто первый. Очень ответственный момент. Решаем скинуть на утка-озеро-ружье. Я сраный везунчик: закатываю два камня этих ублюдков своей воображаемой бумагой. Р. и Б. скидываются еще раз. Теперь Б. режет ножницами бумагу Р. Рассчитались, можно стартовать.

На мгновение мне становится немного страшно. Такой ли я действительно счастливчик? Нужно было думать башкой, ведь первый всегда выступает в роли «лётчика-испытателя». Но деваться некуда. Чиркаю кремнем зажигалки и подношу огонек к шмали. Рот мой уже в районе проделанной дырки. Я слышу приятное потрескивание сушенных бошек. Дым резко заполняет объем бутылки, В это же мгновение делаю глубокую хапку.

Мои лёгкие вмещают весь дым, я не выпускаю его из себя. Держи как можно дольше. Горло pizdecki першит. Наконец я выдыхаю содержимое. Его оказывается намного меньше, чем я вдыхал. Осело. Начинаю громко кашлять, нет сил держаться. На глазах появляются слёзы. Б. замечает, что не все бошки выгорели. Повторяю операцию. Снова сухой кашель и слезы. Голова медленно погрузилась в туман. Появилось чувство, будто я прилёг на вату, очень нежную, объемную вату. Р. тянет мне кружку с пивом. Эти два додика наперебой спрашивают, вставляет ли это der’mo. Но я в силах только показать большой палец вверх.

Пока я прихожу в себя, парни, в порядке очереди, повторяют операцию. Мы ненадолго осаживаемся. Никто не говорит. Б. нажимает кнопку play, выступление продолжается:

«…К слову о политике. Я видел одного наркошу, который пытался вскрыть чью-то тачку машину, мужик и это взяло меня за душу. Я попытался остановить это. Я сказал: "Эй!– Он обернулся, увидел меня и сказал – О! Постой на шухере!" Я говорю: "Нигер, это я тебе сказал. Я не стараюсь тебе помочь, заканчивай эту хрень". Нарики, они такие. Однажды наркоман разбил окно моей машины. Просто разбил. И знаете, что он украл? Сраный шоколадный батончик с сиденья. Он только это и взял. Просто чёртову шоколадку. Я был так зол, я колесил по району часов пять, высматривая нарика с шоколадом на лице. Так и было. Наконец нашёл, я схватил его. Говорю: "Эй, чувак, а чё это у тебя вся морда в шоколаде? Пидорас" Он удивился: "Шоколад? Это какашка, детка". Вот блин, сумасшедшее место»

«…Разве не странно, что заболевание, которое внезапно появилось в 80-х, убивает только ниггеров, педиков и наркоманов? Какое ахуенное совпадение, что эта болезнь ненавидит всех, кого ненавидят старые белые люди…»

«… Мужчины и женщины просто не ладят. Я всё время слышу, что женщины говорят: «Галантность мертва». Понимаете? Будто мужчины больше не джентльмены? Всё верно. Галантность мертва. И убили её – женщины. <…> Галантность погибла, потому что феминистки задурили голову женщинам, через женские журналы, которые сводят их с ума… Ведь женщины получают слишком много советов о мужчинах от других женщин и они понятия не имеют о чём говорят. <…> И затем, журналы обманывают женщин, журналы угнетают вашу самоуверенность, с каждой страницей вы чувствуете себя всё толще, и страшнее, вам кажется,

что ваша одежда недостаточно хороша, из-за журналов вы забываете, как вы на самом деле красивы. Вот и получается, смотрите что получается. Когда вы забываете, как вы красивы на самом деле, мы все страдаем. Если вы забыли об этом, то ваше самоуважение падает, и вы отдаётесь слишком быстро, слишком легко. Я просто честен с вами. Я это так, к слову. Слишком быстро. По новостям: «Сегодня, женщина снова подешевела» , «Золото подорожало на десять пунктов»… Вы видите, так все запутано, вот вам пример на практике: допустим, вы отдыхаете, со своими друзьями, в клубе, баре, заходит девушка, и черт, она хорошо выглядит. Хорошо не в том обычном смысле, я имею в виду, что из под юбки видно часть попки, ее сиськи сжаты выпирая из декольте чуть ли не до шеи. Вы с приятелями, выпили по пиву, почему бы с ней не поговорить, вы ведь не скажете: «Блин, шикарные сиськи!» Девушка возмутится: «минуточку, минуточку! То, что я так одета, еще не значит, что я шлюха!» И это правда. Господа, так и есть, то что они так одеваются, еще не значит, что они такие, никогда этого не забывайте, но дамы, вы должны понять: это вводит в гребаное заблуждение. Это все равно, что я, комедиант Дэйв Шапелл, ходил бы по улицам в полицейской униформе. Кто-то может подбежать ко мне: «слава богу, офицер, помогите нам, давайте, они там, помогите!» А я отвечаю: «О, то, что я так одет еще не значит, что я полицейский!» Понимаете о чем я? Ладно, женщина, хорошо, хорошо. Ты не шлюха. Но ты в униформе шлюхи, скажу я тебе. Недоразумения могут случаться, уж извини…»

Выступление шло своим ходом, а наша покурка шла своим. Мы уже не ставили видео на паузу. Не очень понимаю, кто мне подливает пиво, но, сколько бы ни пил – кружка оставалась полной. Спасибо тебе, невидимый герой. Или спасибо моему автоматизму. С шишек тяжело убирает. Нужно постоянно догоняться алкоголем, плюс горло разрывает так, словно ещё чуть-чуть и выкашляешь оба лёгких наружу.

В какой-то момент я словил испуг за себя. Слегка загнался. Состояние отвратительное. Потерять контроль – самое huevoe в подобной движухе. Я собрал всю волю в кулак и смог дойти до сортира. У Б. его никогда особо не чистят, поэтому хорошо проблеваться не составило никакого труда. Желудок начало жечь, да и воняло отвратительно. Зато какое облегчение, дорогие друзья, вы бы знали.… Затем умылся холодной водой, вытирать лицо не стал (зачем, если вода на теле быстро высыхает), да и, учитывая одно единственное полотенце в ванной, кто знает, чью жопу я растер бы у себя по лицу.

На кухне выпил холодной воды, закурил. Как хорошо.… Снова набираю номер матери. Уже поздно. Говорю, что сейчас будем ложиться спать (нет). Да, до завтра, приду днём. Теперь можно и продолжить. Наливаю пива, всё начинается по новой. Б. и Р. уже не болтают друг с другом. Каждый находится на кончике своего сознания, стараясь держать равновесие. Главное – не упасть в бездну.

В какой-то смутный момент кутёж заканчивается. Мы вымотались, мы пьяны и убиты в хлам. Сестра Б. так и не вернулась домой. Мы три мушкетера.

После недолгих раздумий принято решение всем троим лечь спать в одной кровати Б. Как и любой диван, этот вонючий кусок мягкости разложился ещё на метр пространства. Теперь мы помещаемся.

Б. лёг с правого края, я смог забить себе левый край. Р., бубня что-то про pidarasov, лёг посередине. Через мгновение Б. уже не отвечал на говоримую нами глупость, он спал на животе, лицом в подушку, наблюдая яркие сны, а может кошмары. Кому какое дело. Я и Р. мирно болтали по ерунде, вспоминая какие-то шутки, строя планы на следующие беззаботные дни. Наши голоса с каждым отрезком всё больше и больше смазывало. Я чувствовал, как начинаю вонзаться в глубокий сон…

Разбудило меня отнюдь не утреннее солнце за окном и даже не пронзительная головная боль. Сквозь сон я почувствовал вибрацию. Что-то трясло диван подо мной. Открыв глаза, с ужасом понял, что это трясётся Б. Этот uebok дёргался как проклятый. У него были ужасные судороги. Тело его было будто под напряжением. Сраная анаконда!

Признаюсь, я чуть ли не наложил в штаны. Зрелище pizdec пугающее. Р., говнюк, как ни в чем не бывало, спал в своей серединке и был таков. Я начал трясти его, будить. Орать и говорить, чтобы этот отбитый дебик посмотрел, что с нашим корешем, с нашим мушкетером. Р. в полусонном состоянии матерился себе под нос, очень вяло пытаясь разбудить Б. От волнения я вскочил с дивана, наблюдая весь этот сюр со стороны. Р. более-менее проснулся и начал активно расталкивать Б., но всё было безрезультатно. В какой-то момент Б. вздрогнул в последний раз и больше не шевелился.