Пани колдунья
Шрифт:
Еще то было странно, что у Лизы не возникло даже мысли о том, чтобы как-то использовать свои медицинские способности и знания, посмотреть рану мужа, облегчить его страдания. Наверное, оттого, что Станислав мог ее и оттолкнуть, и высмеять, и вообще не дать притронуться к своей руке…
Внезапно Лиза почувствовала исходящую от кого-то волну ненависти, направленную… на нее! Она так изумилась, что даже не поверила этому своему ощущению: кто может знать ее здесь, в краковском высшем свете? Кому она могла перейти дорогу? Лиза осторожно огляделась, но вокруг было так много незнакомых
— Князь, мы так рады вас видеть!
Фразу произнесли по-немецки. К Поплавским подошла какая-то пара, по которой можно было безошибочно определить: муж и жена. Такое соответствие обычно достигается многими годами совместной и согласной жизни. Женщина во все глаза смотрела на Лизу, доброжелательно улыбаясь. Нет, не от нее исходила ненависть.
— Простите, дорогая, — обратилась она к Лизе, в то время как Станислав почтительно целовал ее руку. — Но мы и подумать не могли, что наш холостяк так скоропалительно женится и даже не позовет нас на свою свадьбу.
— Моя жена, Поплавская Елизавета Николаевна, — поспешно представил Станислав, притворившийся, как показалось Лизе, сконфуженным; вряд ли он так уж дорожил мнением этих Кромицких. — А это наши любезные хозяева — граф и графиня Кромицкие. Не правда ли, ма шер, такого приема тебе еще не доводилось видеть?
Лиза могла бы сказать, что видела, и не раз, но, насколько она успела узнать своего мужа, такой грубой лестью он по-своему издевался над Кромицкими и в душе наслаждался этим. Будь Лиза по-другому воспитана или имей другой характер, она тоже получала бы удовольствие, насмехаясь над другими, и гораздо быстрее нашла бы со своим мужем общий язык. К сожалению, ей ничего не оставалось, как произнести:
— О да, роскошнее вашего приема мне не доводилось видеть!..
Супруги Кромицкие просияли и самодовольно переглянулись.
— Анна, — представилась графиня.
— Меня все зовут просто Ладислав, — поклонился Лизе граф. — Мы с женой исповедуем демократию, хотя многих это шокирует.
Лизу удивило слово «демократия».
Что же такое демократия? Кажется, это греческое слово. Власть народа? Лиза никогда бы не подумала, что люди, живущие в таком великолепном дворце, вообще думают о народе.
Граф припал к ее ручке, едва заметно окинув взглядом, и, кажется, оценил по достоинству — столь поспешная, предварительно не объявленная женитьба обычно предполагает мезальянс. Но княгиня не смахивала на представительницу другого сословия, как и на бесприданницу. Это понимание она прочла в глазах графа. Оставалась внезапная любовь, и это он мог одобрить…
— Пойдемте, я представлю вас нашим дамам, — предложила графиня Кромицкая, как бы невзначай переходя на французский язык. — Эти мужчины бывают так неуклюжи, а мы все просто сгораем от любопытства, кто вы, прелестная незнакомка?
— Спасибо за «прелестную», — непринужденно отозвалась по-французски Лиза.
Но и среди нескольких дам, к которым подвела Лизу графиня, не было той — или все же того? — ненавидящей. Она поболтала с ними, сообщила, что из России, извинилась за незнание польского
— Но я выучу, непременно, — горячо пообещала она, вызвав одобрительные улыбки женщин.
Оказалось, что одна из дам — среди них не было юных дев, все были представительницами более зрелого возраста — в молодости знала ее отца, когда приезжала в гости к родственникам в Петербург.
— Помню, помню, — оживилась она, — Николя Астахов, веселый, кудрявый. Большой проказник! Но очаровательный. Подумать только, у него уже взрослая дочь, быстро же летят года…
Они обменивались такими вот легкими, необременительными фразами, от которых Лиза почему-то стала уставать. Она чувствовала, что за щебетом женщины скрывают свой интерес к ней и некоторое недоумение: отчего это Станислав привез себе жену из России? Неужели полек ему было мало?
А скорее всего, они скрывали еще что-то, чего она пока не знала, оттого и была в напряжении, ждала: вот сейчас кто-то из них скажет…
— Умоляю красивейших женщин Польши позволить обратиться к ним с нижайшей просьбой, — раздался вдруг веселый мужской голос.
Лиза обернулась: это же Теодор! Слава богу, он появился вовремя!
— Ах, это наш юный Аполлон, — милостиво улыбнулась одна из дам. — Что же он хочет?
— Похитить у вас княгиню Поплавскую. Ненадолго. Всего на тур вальса!
— Что поделаешь с этой молодежью, — притворно вздохнула другая, — забирайте, чего ж княгине скучать с нами…
— Сомневаюсь я, что пан Янкович ограничится только вальсом, — добавила еще одна.
Впрочем, Лиза не стала даже вникать в подтекст этих слов, подавила невольный вздох облегчения и обратила сияющий взгляд на Теодора:
— О, мсье Янкович, как вы кстати!
— Мне пришлось… сказать не правду, ведь вы пока не обещали со мной танцевать, — сказал он, — но у вас был такой тоскливый взгляд.
— Я даю согласие вам на тур вальса, тем более что в моем бальном карне [32] нет пока ни одного танца. И, честно говоря, мсье Янкович, у меня вообще нет этого карне!
32
Миниатюрный блокнотик, в который дамы записывали за кавалером танец (фр.).
Она звонко расхохоталась.
— Разве вы не обещали звать меня просто Теодор? — спросил он, уверенно ведя ее по залу, где уже кружилось несколько пар. — Ваш муж уже стал беспокоиться: выручай, говорит, Тедик, мою жену, пока ее не съели эти старые гарпии! [33] .
— Так это Станислав обо мне побеспокоился? — удивилась Лиза.
— Что же в этом странного, — несколько нерешительно отозвался Теодор, — Станислав ведет себя, как и положено любящему мужу…
33
В древнегреческой мифологии — крылатая женщина-чудовище; злая женщина.