Панна Эльжбета и гранит науки
Шрифт:
– А что с княжичем не так? – Маришка спрашивает да этак с вызовом. Будто умней она сестры двоюродной. – Он, может, и лис, да только союзников-то не продаст, это сразу видно.
Видно ей. Только мне и тетке Ганне не видно ничего.
– А вы Свирскому так-таки и союзники? – спрашиваю я с насмешкою. – Не много ли возомнили о себе, малые? Он хоть скомороха из себя и корчит, а только княжич – птица иного полета. Он, поди, в такие игры играет, о каких вы и помыслить не можете! И в играх тех жизни ставят на кон!
Переглянулись
– Ну так и что? Княжич, навроде, игрок умелый, – ?гнешка молвит. – Чай, не продует.
И как будто совсем не тревожится, прохвостка этакая! Все ей веселье! Дитё малое, неразумное!
– ?га, – ей Маришка вторит. – Такие не проигрывают. Так чего бы и не помочь? Тем более, плата же и правда достойная.
И чем только Свирский девчонок приворожил? Ума вот не приложу.
Не выдержал Марек, явился сызнова к другу своему, упорно болящему. Сил уже не было терпеть тревогу, что душу обуяла.
Благо, не увязался следом ни Томаш, ни принц. Но с Лехом-то все как раз понятно, он сейчас к Лихновской, поди, подбирается… Далась она ему!
Особливого внимания князю Потоцкому целитeли в лазарете не оказали, привыкли уже к тому, что он постоянно к товарищу таскается, вот и проскользнул Марек невозбранно.
– Ну здравствуй, что ли, - промолвил князь молодой на Свирского глядя.
Бледноват был самую малость Юлек, да только не более того. Пора бы уже и честь знать, в общежитие возвращаться, к друзьям-сотоварищам. Вино-то в кампус так и не пронесли!
– Ага. Явился, – усмехается рыжий. ? только взгляд-то у него цепкий да холодный, будто мерку для гроба снимает.
Мареку ажно поплохело от взгляда того. Будто вовсе и не друг любезный перед ним.
– Что бы ты ни помыслил там, это не я! – выпалил Потоцкий поспешно.
? Свирский все смотрит и смотрит.
– Ты это о чем?
Вздохнул князь устало. Никогда прежде ему так тяжко не было с Юлеком беседу вести.
– Подозреваешь ты то ли кого-то из нас, друзей своих,то ли всех разом. Вот только я ни в чем перед тобой не провинился, Юлек! Вообще ни в чем! И зла против тебя ни?огда не умышлял!
Говорил Марек с горячностью, что обычно в узде держал. А тут вдруг накипело да вырвалось все разoм.
– Ты тогда был на кладбище, Марек. Близехонько. Мог и проклясть, – произнес тихо рыжий.
У Потоцкого от слов тех ум за разум зашел.
– Да чего ради мне то потребного было бы?!
Смолчал Юлек, да вот только так смолчал, что лучше бы крик поднял. Не приходилось прежде видеть князю Потоцкого друга своего таким. Юлек все больше веселым был для всех вокруг, гулякой да бабником беспутным, не видели его друзья никогда сeрьезным и этаким… с шерстью вздыбленной. Того и гляди – в горло вцепится.
– Рыжий, я тебе на крови поклянусь, ежели надобно, душой и магией. По полному ритуалу, – Марек выпалил, а после собственным словам ужаснулся.
Потому
– Эк ты завернул-то, – Свирский в ответ молвит. И вроде бы как успокаивается, пусть и малость самую.
– Ладно уж, обойдемся без ?лятвы, Марек. Считай, что верю тебе. Покамест.
И навроде как неплохо, а только это «покамест» уж больно ухо князю Потоцкому резало.
– Что ж ты такой вздыбленный? Видел или не видел, кто проклял?! Выкладывай уже все начистоту! – на друга князь напустился
У Марека ажно голова кругом шла от всех этих тайн и недомолвок.
– Не видел я, в том-тo и дело, - откликнулся тихо Юлиуш. – Кабы разглядел злодея – проще было бы. Вот только…
Дошло до Потоцкого. Он вообще мыслил на диво быстро.
– Ты что-то увидел там. Среди могил… Какую-то… вещь?
Иначе бы чего ради переполох такой пoднялся? Даже обыскивали тут, в палате Юлековой. Только, поди, не нашли ничего… Как только Свирский находку сберег – то одному лишь ему и известно поди.
– Увидел, – кивнул Свирский и таким взглядом на друга своего посмотрел, что тому неспокойней прежнего стало.
Обуяла Марека Потоцкого тревога пуще прежнего.
– И чья это вещица-то?
Зыркнул Юлек на дверь, опосля того на ноги поднялся, к другу подошел и в самое ухо ответ ему прошептал.
Сперва подумалось князю Потоцкому, что слух его подвел. Да только нет, слова Юлиуша он расслышал как нельзя лучше. Однако же, поверить Марек другу сразу не сумел. Вот только такое не стал бы ради шутки Юлек ляпать.
– И что теперь делать-то?
– Марек Потоцкий спрашивает.
Развел руками Свирский и снова на постель упал. Да не упал – рухнул скорей.
– Но с чего все завертелось-то? – пробормотал князь Потоцкий.
– Ведь червь… И все же тебя-то трогать зачем? Даже несмотря на все...
Рассмеялся тихо Юлек. То ли над глупостью друга потешаясь, то ли над самим собой.
– Червь… В Воронецкую тогда целили, - молвит княжич. – Тут и к бабке ходить не надо. Все и так ясно.
? у Марека совсем уж ум за разум зашел.
– Ее-то с чего губить?! Князь Воронецкий, ежели дознается, не простит ведь! Никому не простит! И тогда ну такое начаться мо?ет!..
Скосил Юлиуш на друга oдин глаз, ухмыльнулся криво.
– С того, друже, что о свадьбе нашей с княжной сызнова сговариваться стали. Перед самым начало года учебного все завертелось. Прежде-то навроде князь Воронецкий дочерь любимую не желал за меня отдавать. ? теперича… Словом, не так чтобы дело совсем уж к обручению идет, да только отец мой с Радомилиным батюшкой кой-чего промеж собой обговаривают.