Панорама времен
Шрифт:
— Подождите, я сейчас принесу из машины, — сказал Гордон, обходя предложенную Клиффом бутыль.
На улице приятно веяло прохладой. Гордон внес ящик в дом, поставил часть бутылок в холодильник. Затем откупорил одну и, хотя вино было теплым, налил себе стакан. В гостиной Пенни, слушая неторопливую речь Клиффа, расставляла блюда с запеченной картошкой и моченой фасолью.
— Ты целый вечер провел у Лакина? — спросила она, когда Гордон расположился в кресле-качалке.
— Нет, я задержался потому, что зашел за покупками. А у Лакина оказалось обычное сборище с хлопаньем по плечу. —
— И кто же это? — спросила Пенни, интересуясь из вежливости. — Кого они себе вербуют?
— Говорят — критик-марксист. Он о чем-то там долдонил, но я немногое понял. Нечто вроде того, как капитализм нас угнетает и не дает высвободить нашу творческую энергию.
— Университеты очень любят нанимать красных, — изрек Клифф, моргая, как сова.
— Я думаю, что он коммунист только теоретически, — Гордон решил спустить намечающийся спор на тормозах, так как ему не хотелось вставать на чью-либо позицию.
— Ты думаешь, его все-таки возьмут к вам? — Пенни явно старалась оживить беседу.
— От меня там ничего не зависит. Это гуманитарный факультет. Все отнеслись к нему очень уважительно, кроме Фехера. Этот парень сказал, что при капитализме человек эксплуатирует человека, а Фехер ткнул пальцем в его сторону и заявил, что, конечно, при коммунизме все наоборот. Шутка вызвала добродушный смех, однако Попкину это не понравилось.
— Если вы не были в Лаосе, красным вас учить нечему, — проворчал Клифф.
— А что он сказал о Кубе? — настаивала Пенни.
— Насчет ракетного кризиса? Ничего.
— Ну вот, — сказала она торжествующе. — А что он написал?
— Публикаций очень мало. Одна из его вещей называется “Одномерный человек”.
— Маркузе. Это Герберт Маркузе, — сообщила Пенни.
— Кто это? — пробормотал Клифф, наливая себе в стакан “Бруксайдское”.
— Интересный мыслитель, — пожала плечами Пенни. — Я читала его книгу.
— О красных больше узнаешь в Лаосе, — повторил Клифф, поднимая пятилитровую бутыль на плечо, чтобы из нее стало удобнее наливать. — Выпьем? — предложил он.
— Я пас, — Гордон накрыл стакан рукой, как будто опасаясь, что Клифф ему все равно нальет. — Вы что, были в Лаосе?
— Конечно, — сказал тот, смакуя выпивку. — Я знаю, что этому вину далеко до вашего, — он показал стаканом, и вино заплескалось, — но оно гораздо лучше того, что мы пили там, это я вам говорю точно.
— А что вы там делали?
— Специальные войска, — ответил он, в упор глядя на Гордона.
Гордон молча кивнул. Ему стало слегка не по себе. Из-за учебы в высшей школе он получил отсрочку от военной службы.
— И как там? — задал он дурацкий вопрос.
— Хреново.
— А что военные думают насчет решения кубинского ракетного кризиса? — спросила Пенни серьезным тоном.
— Старина Джек на той неделе честно заработал свои деньги. — Клифф сделал большой глоток вина.
— Клифф вернулся насовсем, — пояснила Гордону Пенни.
— Верно, — подтвердил Клифф. — Раз и навсегда. Меня отправили в Эль-Торо. Я знал, что старушка Пенни
— Да, Клифф приглашал меня на вечера старшеклассников.
— О, она выглядела просто великолепно. Представляете, в моей гоночной машине в вечернем розовом платье и с наганом. — Неожиданно он высоким нетвердым голосом запел: “Когда я снова вальсирую с тобой”. — Какая чепуха! Тереза Бревер.
— А мне это не нравилось, — кислым тоном сказал Гордон. — Уровень школьных увлечений.
— Я так и думал, что вам это не по нутру, — успокаивающим тоном сказал Клифф. — Вы с самого востока?
— Да.
— Марлон Брандо. “На берегу” и все в том же духе. Ох, парень, там все так грязно!
— Ну, вряд ли все, — заступился за восток Гордон. Каким-то образом Клифф попал в самую точку. Гордон одно время держал на крыше голубей, так же как и Брандо, и приходил потолковать с ними в субботние вечера, когда у него не предвиделось свиданий, что случалось довольно часто. Через какое-то время он убедил себя, что свидания в субботу вечером вовсе не являются центром мироздания подростка. Потом он избавился от голубей. Они действительно были грязными.
Гордон сказал, что хочет еще вина, и вышел в соседнюю комнату. Когда он вернулся, Пенни и Клифф оживленно вспоминали прошлое: поведение и одежду в стиле высшей студенческой лиги “Айви Лиг”; оснащенные черт-те чем автомобили; “Час варьете с Тэдом Маком”; нарочно дразнящие собеседника ответы типа “Я-то это знаю, а вот тебе придется выяснять”; мороженое “Силтест”, фильмы “Оззи и Харриет” и “Папе лучше знать”; прически в стиле “утиный хвост”; перекрашивание старшеклассниками за ночь водонапорной башни; девочек, которые жевали в аудитории резинку и покидали первые курсы колледжа из-за беременности; спектакль “Моя маленькая Марджи”; паршивца-президента на старшем курсе; платья без завязок, в которые приходилось вставлять кринолин; одноцентовые булочки; круглые заколки; выпивки в барах, хозяева которых плевать хотели на возраст посетителей; девушек, которые носили такие узкие юбки, что в автобус им приходилось влезать боком; пожар в химической лаборатории; брюки без поясов; а также всякую всячину, которая не нравилась Гордону уже тогда, когда он сидел, погрузившись в учебники, и мечтал о Колумбийском университете. Он не видел причин тосковать по этим вещам теперь. Пенни и Клифф вспоминали о бессмысленных поступках и глупостях с какой-то мягкой снисходительностью, которой Гордон не мог понять.
— Все это сильно смахивает на загородный клуб, — сказал он, стараясь говорить шутливым тоном, но подразумевая именно это.
Однако Клифф уловил в его голосе неодобрение.
— Знаешь, мы просто хотели развлекаться, пока имелась крыша над головой.
— Ну, мне кажется, дела не так плохи.
— А по мне, так нет. Вот попади туда в грязь по самый зад. Китайцы откусывают от нас по кусочку, газеты пишут только о Кубе, но настоящие события происходят там. — Клифф допил вино и налил снова.