Пансионат "Уютный дом". Побег
Шрифт:
Аня проводила удалившуюся парочку задумчивым взглядом. Остальные воспитанники, спешившие в столовую, особого интереса к новому лицу не проявили. Ни к мужчине, ни к молоденькой девушке, вышедшей из кареты за ним следом. Девушка, одетая крайне скромно, несла в руке полупустой потрепанный мужской саквояж и постоянно оглядывалась в попытке найти встречающего. Через пару минут к ней подошла дородная служанка Аська и увела новенькую в служебный флигель.
— Жена? — лениво предположила беловолосая девчонка из второй группы.
— Ага, — усмехнулась Вредина. —
Девчонка согласно кивнула, на том разговор и закончился. Подобное пренебрежение приезжими Аню удивило. В таком болоте, как пансионат, всякое изменение должно вызывать ажиотаж. Или нет?
— Наставники периодически меняются. — Заметив ее интерес к произошедшему, пояснил Фома. — Одни приезжают, другие уезжают. Везде так. Для нас это мало что меняет. Пожалуй, ничего.
— Это же не почта прибыла, — согласился Матвей, шагавший позади них. — Вот если бы почта… — он мечтательно вздохнул. — Впрочем, она тоже мало кого радует.
— Почта???
Она обернулась, собираясь вцепится в Матвея до получения полного разъяснения относительно отправки и получения посылок и писем в этом месте, но тот уже увидел Перьеву и сам вцепился ей в руку, о чем-то рассказывая с жаром. Ане даже показалось, что последняя фраза ей просто примерещилась.
— Ух, — Фома, шагавший рядом, принюхался и блаженно улыбнулся. — Сырные лепешки сегодня. Благодать! Правда?
Бер согласно кивнула, просто чтобы закончить разговор. С тех пор, как она помогла Павлу (вообще-то чем? разве что тем, что громко кричала?), его друг Едок часто крутился рядом с ней, поясняя, подсказывая, и просто мотая ей нервы. Анна так и не поняла, чем породила подобную благосклонность, но уже несколько дней она ей изрядно портила жизнь. Дошло до того, что она уходила вместо предобеденного занятия в столовую, а как только звенел колокол к обеду, исчезала в лесу.
Сегодня Аня поступила так же. Едва Фома устремился к заветной двери, из-за которой по первому этажу Корпуса распространялись волшебные запахи мяса, каши и сырного пирога, как его спутница сначала юркнула в сторону, пропуская внутрь всех желающих, а потом и вовсе растворилась среди деревьев.
Парк выглядел…мертвым. Впрочем, как обычно. Нет ни поющих птиц, ни суетливых белок, ни топтуна-ежа. Иногда шуршал в листве кто-то невидимый, но Аня почему-то боялась посмотреть, кто. Словно там не зверек мог оказаться, а…что-нибудь страшное. Вот и сейчас, когда затрещали кусты справа от тропинки, девушка в испуге отвернулась и стала, едва дыша, смотреть в другую сторону. Она сама не верила своим страхам, но меньше они от этого не становились.
Жутко не хватала шпаги Андрея.
Сопение. Такое…собачье.
Ис?
Ис мертв. Ушел Темной дорогой.
Анна нерешительно повернула голову вправо…
Пес застыл рядом, смотря на
Черный тощий бродяжка!
— Привет! — Аня медленно протянула к псиной морде ладонь. Зверь насторожился, но рычать не стал. Девушка осторожно коснулась пальцами длинной шерсти. — Хороший песик. Знаешь, я очень рада тебя видеть.
Животное смотрело недоверчиво. Пансионерка села рядом с псом, прямо на не до конца просохшую после дождя землю и обняла его за шею обеими руками.
— Давай посидим так немножко, ладно?
Ису нравилось, когда…
Это не Ис. Но тоже очень добрый пес. И очень худой.
— Прости, я совсем забыла! У меня же есть сыр! Будешь?
Нос зверя непроизвольно дернулся. Аня улыбнулась. Достала кусок, оставшийся со вчерашнего обеда, и протянула мохнатому собеседнику.
— Ешь. Я специально тебе оставила.
Животное покосилось на нее недоверчиво, но подношение проглотило за считанные секунды.
— Ты хороший, — похвалила пса Анна, гладя его между ушей. — Лучше многих людей.
Зверь тявкнул, то ли соглашаясь, то ли опровергая подобное заявление, и послушно улегся рядом с девушкой. Иногда он начинал независимо повиливать хвостом, вроде даже немного недовольно, но все-таки покорно лежал рядом. И это было чудом. Чудом, которое могло спасти Аню в этом мрачном и холодном месте.
— Хороший. Правда-правда. Я вот по глазам вижу, что ты добрый. Ну и потом, животное, оно всегда искренно в своих эмоциях. Нравится коту что-то — он мурчит, не нравиться — шипит. А люди, они часто лгут. Не все, конечно. Но лгут. Некоторые даже чаще, чем говорят правду. И от этого бывает плохо. Знаешь, что самое ужасное? Это когда ты знаешь, что лгут, чтобы сделать тебе больно. Понимаешь, это не пощечину дать в порыве. Не обозвать от горя и обиды. А целенаправленно и продуманно готовить человеку ловушку. Паутину из слов. Чтобы потом побольней ужалить. Это самое страшное.
Аня закончила рассуждения зловещим шепотом, и пес заинтересованно повернул к ней морду и положил ее на лапы. Девушка потрясла головой, отгоняя плохие, мрачные мысли.
— Прости. Что-то я не о том говорю. Надо о чем-то хорошем. Хочешь, я тебе кое-что покажу?
Пес приподнял морду. Может, решил, что его угостят еще чем-то. А может, и вправду животные понимают человеческую речь. Хотя бы частично. Под нос любопытному зверю сунули круглую железяку, что, кажется, его несколько разочаровало.
— Смотри, это моя семья. Они очень хорошие. Понимаешь, мне здесь никто не верит, а я знаю, что они меня любят и ждут. И ищут. Папа, наверно, с ума сходит. И Алиса. Она после смерти матери, в какой-то мере нам ее заменила. Старшая же, первенец. Я только теперь понимаю, что она нам по сути свою жизнь отдала… Знаешь, она до сих пор не замужем.
Пес слушал. Аня понимала иллюзорность двусторонности этого разговора, но ей было просто необходимо кому-то выговориться. В этом месте лучшим вариантом была собака.