Папа, мама и Джейми
Шрифт:
Не раскисай из-за мелочей, приказала себе Шерри, все это не навсегда. И помни, что ты сама сюда напросилась. Сбегав в ближайший туалет, Шерри вскоре уже влезала вместе с Майком в грузовик, ожидавший около лавки.
Сбор апельсинов оказался настоящей каторгой для девушки, привыкшей к совсем другой работе — она была в своей жизни косметичкой, маникюршей и секретарем. А здесь ветки хлестали по лицу, сок раздавленных плодов стекал по рукам до самого локтя; не прошло и двух часов, как на ее руках появились обещанные лавочницей волдыри. Пытаясь спасти руки, Шерри стала работать медленнее и тут же получила замечание от одной из надзирательниц,
Более опытные сборщики привезли с собой пакеты с едой, у Майка и Шерри такового не было. К тому времени, когда наконец появился фургончик, торгующий газировкой, бутербродами и горячими сосисками в булке, Шерри чуть не умерла от голода и жажды.
— Хот-дог и бутылочка газировки — это был бы настоящий пир, — сказала она Майку. Стоя вместе с ним в очереди, она старалась размять уставшие мышцы.
— Не терпится узнать, сколько с нас сдерут за это «угощение», — ответил муж.
Шерри, всегда очень бережливая в смысле денег, с ужасом узнала сумму, которую им записали в долг за их скудный, отнюдь не питательный завтрак: она равнялась почти что четверти дневного заработка.
— Если так пойдет дело, — прошептала она мужу, — у нас не останется к концу недели ни гроша.
— Они как раз этого и добиваются, — ответил Майк, с аппетитом жуя тощую сосиску в булке, которую он обильно полил острым соусом.
К тому времени, когда кончилась почти двенадцатичасовая смена, очереди в душ были невыносимо длинными. Майк и Шерри решили протереться мокрыми губками у раковины, прямо в своем жилье. И не успели они сесть за свой скудный ужин — опять хлеб, масло и вода, — как на пороге трейлера появился надсмотрщик Керли. Раздевая Шерри взглядом, он сообщил им, что Майк выполнил свою дневную норму, а Шерри — нет.
— Сожалею, лапочка, — криво усмехнулся он, — но мне придется наполовину срезать твою почасовую плату. Так велел Большой босс.
— Не может этого быть! — возмутилась Шерри, хотя Майк показал глазами: не связывайся.
Керли вздохнул, притворно сочувствуя.
— Но это так. Ва-а-ще я нашел бы тебе работу получше, чем рвать апельсины. Ты мне только свистни…
Сразу догадавшись, на что он намекает, Шерри густо покраснела и обернулась к Майку. У того лицо исказилось от отчаяния: оружия никакого нет, и совсем ни к чему доводить до того, чтобы на них с Шерри спустили сторожевых собак. Он смолчал, только обнял ее за плечи.
— Я не хотел затевать драку, — объяснил Майк, когда Керли удалился. — Если бы он позвал на помощь или натравил на нас псов, я не поручился бы за нашу жизнь.
Напуганная и оскорбленная наглыми намеками надсмотрщика, Шерри начала понимать, каково приходится в этих лагерях женщинам-работницам.
— Я согласна с тобой, — сказала она, — постараюсь быть тише воды, ниже травы.
— Вот и хорошо. — Майк снова обнял и слегка прижал ее к себе. — Что ты скажешь насчет наших опросов, — может, примемся? Чем скорее мы покончим с ними, тем скорее уберемся отсюда.
Несмотря на свое храброе выступление на правлении, теперь Шерри колебалась, стесняясь общения с совершенно незнакомыми людьми. Но, конечно же, ей хотелось поскорее покинуть лагерь.
— Давай начнем прямо сейчас, — сказала она.
Сборщики фруктов, несомненно измотанные долгим рабочим днем в апельсиновой роще, все же предпочли вечером быть на воздухе, а не в грязных жилищах. Одни женщины с удовольствием сплетничали, сидя
Благодаря ее заботе о племяннике, у Шерри был наметанный глаз, что касается детей, и она довольно скоро заметила, что многие из них здесь нуждаются в медицинской помощи. Было ясно, что они получают ее очень редко или не получают совсем. Они не были избалованы даже вниманием собственных родителей: слишком изматывала тех работа на плантации.
Образование было роскошью, о которой лучше бы и не вспоминать. Шерри поняла, что формально оно существует: ежедневно школьный автобус ждет у ворот лагеря детей, посещающих местную школу. Однако чаще всего дети десяти-одиннадцати лет от роду работают на сборе фруктов рядом с родителями. За что получают гораздо меньше, чем взрослые. Есть и такие дети, которые не хотят посещать школу, потому что слишком плохо говорят по-английски, а взрослых, способных в этом помочь, здесь не найти.
Сексуальные домогательства со стороны надсмотрщиков оказались обычным явлением на фоне всеобщего бесчеловечного отношения к рабочим. К сожалению, хоть несколько женщин и сознались в том, что пострадали от какого-то босса, ни одна не решилась назвать его имени и фамилии или обвинить в чем-то конкретном. Если я пожалуюсь, говорили эти женщины, то над моим мужем (отцом, женихом) будут издеваться. Тех, с кем компания рассчитывается через местную лавку (как с Майком и Шерри), просто-напросто увольняют. Тех же, кто не пользуется услугами этого «магазина», просто бьют или штрафуют за каждую безделицу.
Шерри переходила от группы к группе, говорила то по-английски, то по-испански, что ей давалось без труда, и выслушивала любую женщину, готовую с ней беседовать. Несколько раз, однако, Шерри отвлекло общение Майка с другими работницами: она поняла, что незамужние и «незанятые» предпочитают вертеться возле ее мужа.
Шерри не заметила, что за ней пристально наблюдает Керли. И когда она вышла из трейлера, расположенного недалеко от их с Майком жилища, он внезапно преградил ей дорогу.
— При-и-ятно провела вечер? — спросил он, стоя так близко, что она невольно дышала застарелым потом, которым от него несло, да еще и спиртным перегаром. Он пьяно заикался.
Шерри невольно отступила назад.
— Неплохо.
— Я смотрю, ты по-к-ка-лякала со многими.
Девушка в ужасе оглянулась, ища глазами Майка: он бы наверняка выручил ее из беды.
— Хочу знать, с кем я работаю.
— Но я тоже один из них, ц-цы-поч-ка.
Вокруг сгущалась темнота. Керли легко мог бы затащить ее в заросли бурьяна между трейлерами. Если кто-то попробует за нее заступиться — приобретет себе врага в лице надсмотрщика. Что же делать?
— Прошу вас, не говорите со мной так. Я замужем, — попросила Шерри.