Папаша Горемыка
Шрифт:
Затем несколько мужских голосов подхватили припев.
— Юберты нет в лодке, Валентин, ее с ними нет, — промолвил папаша Горемыка, в душе которого вновь ожила надежда. — Эх, Бог мой, мы ведь не заглянули в хижину, может быть, Беляночка уже вернулась домой.
— Молчите, — в свою очередь произнес г-н Батифоль.
Молодой человек продолжал:
Вот наш корабль под флагом полнымНеспешно по реке плыветИ рассекает носом волны,Как конькобежец режет лед.Я укротил волну-плутовку,Она — во власти морякаИ языком ласкает ловкоУ судна гладкие бока.Эй, горожане, не зевайте,Не тратьте попусту минут,Ворота, окна закрывайте -Матросы бравые идут!Однако в этот раз, когда мужской хор повторил последние слова, папаша Горемыка издал глухой стон и опустился на землю, закрыв руками лицо.
Старик узнал голос Юберты, подпевавшей гребцам.
Между тем Ришар затянул третий куплет:
А там, на берегу, под ивойНакрытый стол заждался нас.Вперед, мой экипаж ретивый,Причалим с песнями тотчас!И до рассвета мы на славу,В неистовом хмельном чаду,Повеселимся всей оравой,Как тысяча чертей в аду!Эй, горожане, не зевайте,Не тратьте попусту минут,Ворота, окна закрывайте -Матросы бравые идут!— Безбожники! — прошептал г-н Батифоль. Возмущенный безнравственной песней, он сделал шаг вперед и вышел из кустов, где притаились его спутники. Вероятно, люди, сидевшие в лодке, заметили его темный силуэт, отражавшийся в посеребренной лунным светом воде, так как Ришар немедленно приказал членам своей команды остановиться.
— Кто там? — спросил он.
Папаша Горемыка не шевелился, словно не видя и не слыша того, что происходит вокруг.
— Кто там? — повторил Ришар свой вопрос.
— Мадемуазель Юберта, — ответил Валентин, не обращая внимания на вопрос своего бывшего друга, — мадемуазель Юберта, здесь ваш дедушка; он хотел бы с вами поговорить.
— Дедушка, дедушка! — воскликнула девушка. — Ах, господин Ришар, позвольте мне сойти, я умоляю вас.
— Полный вперед! — вскричал капитан «Чайки», не отвечая на мольбы Юберты. — Мы перепрыгнем через плотину, вместо того чтобы причаливать к берегу.
— Господин Ришар, господин Ришар — продолжала просить Юберта, — я же сказала, что хочу видеть дедушку, я хочу вернуться к нему. Господин Ришар, отпустите меня!
— Что вы теряете время, глядя на ее ужимки? — обратился капитан к членам своей команды — Ну же, вперед, тысяча чертей!
— Ришар, вы трус и подлец! — закричал Валентин.
— Эй, вы, красавец-гребец, кто так любит угрожать судом другим, — произнес г-н Батифоль, — сдается мне, что вы сами скоро попадете в его руки.
— Ришар, я заклинаю вас, — снова взмолилась Юберта, — если вы и вправду любите меня, как говорите, позвольте мне вернуться к дедушке. О! Не доводите меня до отчаяния! Боже мой, вы же обещали мне такое неземное счастье, неужели вы хотите, чтобы наша совместная жизнь началась с проклятий бедного старика?
Увидев, что скульптор подал знак Шалламелю и Коротышке удвоить свои усилия, девушка продолжала:
— Если вы не сделаете того, о чем я вас прошу, я сейчас же брошусь в реку!
Капитан «Чайки» сердито выругался, но в то же время с такой силой рванул руль, что судно, находясь всего в нескольких футах от ревущего водопада, развернулось и стало приближаться к берегу.
— Папаша Гишар, — произнес Валентин, которого обуревали самые противоречивые чувства, и тронул старика за плечо, — папаша Гишар, не падайте духом, ваша внучка возвращается.
— Кто возвращается? — спросил старик, расправив плечи. — Неужто вы думаете, что девушка может вот так бросить своего деда, а затем вернуться к нему, как это случается в легкомысленных любовных связях?.. Кто ко мне возвращается? Сойти вниз по тропинке нетрудно, но дороги назад уже не существует. Нет у меня больше внучки; пусть мне больше не говорят о той, которую я любил; память о ней не то, что память о покойных, — она не смягчает боль, а делает ее нестерпимой.
— Дедушка, дедушка, — воскликнула Юберта, выпрыгнув из лодки на берег, — простите меня, я умоляю вас!
— Что вам от меня надо? — вскричал старый рыбак, отталкивая руки девушки, пытавшейся обнять ноги деда, стоя перед ним на коленях. — Что вам от меня надо? Я вас не знаю.
— Вы не знаете меня, Юберту?
— Здесь нет Юберты, я вижу перед собой распутную женщину, которая стала игрушкой в руках негодяев; она предается вместе с ними разврату и распевает постыдные песни. Нет, моя Юберта была благоразумной и чистой девочкой, но Юберты больше нет. Вы — моя внучка? Разве вы посмеете теперь войти в комнату, где умерли ваши мать и бабка, непорочные и святые, как ангелы Господни. Помилуйте! Если бы вы посмели туда войти, потолок рухнул бы на вашу голову.
— О Боже, Боже! — воскликнула несчастная Беляночка, ломая руки от отчаяния.
— Папаша Гишар, — произнес Валентин, — вы слишком суровы к этому ребенку; я не думаю, что Ришар настолько презренный негодяй, и, хотя беда и велика, все еще можно поправить.
— О Ришар, Ришар, — обратилась Юберта к скульптору, умоляюще сложив руки, — вспомните, что вы мне обещали, скажите это моему дедушке.
Однако Ришар не спешил с ответом.
— Этот мнимый мастеровой соблазнил тебя, — продолжал папаша Горемыка, — и, как все распутники, он отомстит тебе за деда, которого ты оскорбила. Прощай!