Папина дочка

Салах Алайна

Запнувшись, она смотрит себе под ноги.

— Я имела в виду «думаете»?

Я усмехаюсь — мысленно. Мы оба понимаем: то, что Каролина называет меня на «вы», скорее дань традиции. Она видела меня голым в спа, а я по какой-то причине посчитал нужным ей объяснить, что надоедливая британка-дайверша не интересна мне как женщина. Помимо разницы почти в двадцать лет и факта, что я знаком с её отцом, нет ни единого повода продолжать истязать себя этой формальностью.

— Я думаю, что у тебя обязательно всё получится. Но я бы

не рекомендовал делать это в одиночку — нужно, чтобы рядом был человек с опытом.

Голубые глаза сияют.

— Значит, это будете вы.

Я качаю головой, испытывая что-то близкое к угрызениям совести от необходимости её разочаровать.

— Я думал, Марк тебе сказал. Мы улетаем через два дня.

— Улетаете? — растерянно переспрашивает Каролина. Щёки, покрытые персиковым румянцем, стремительно теряют цвет.

— Две недели подошли к концу. Мы приехали раньше вас.

— Но… — моргая, она смотрит перед собой. — Я об этом даже не думала… Надеялась, что у нас есть время.

Дочь Демидова вызывает во мне смешанные чувства. С одной стороны, мне сложно оставаться равнодушным к её выраженной женственности — назовём это так, с другой, не удивляться её прямоте и почти детской непосредственности. Поначалу я думал, что говорить всё как есть, не обращаясь к привычным женским уловкам, лишь часть её отработанного имиджа, но позже понял, что нет.

Каролина именно такая, какой себя показывает: немного наивная, эмоциональная, прямолинейная, настойчивая и предельно искренняя. Я привык общаться с иным типом женщин, а потому наше общение часто ставит меня в тупик. Не могу сказать, что мне это не нравится.

— Здесь отличная серф-школа, — напоминаю я с улыбкой. — Могу посоветовать тебе Идриса. Он…

— Не нужен мне никакой Идрис! — возмущённо перебивает Каролина, выглядя донельзя расстроенной. — Я хотела, чтобы меня обучал ты!

Я смотрю на неё молча, не видя смысла утешать. Во-первых, она не ребёнок, во-вторых, я всё равно ничего не могу изменить. Обратные билеты были куплены заранее, а в понедельник меня ждёт важная встреча.

— Но мы же ещё увидимся? — её голос звенит надеждой и отчаянием. — Ты же не каждый день летаешь в Европу и в городе бываешь?

В любой другой раз, с любой другой женщиной, с которой я по случайности столкнулся на курорте, я бы отделался дежурным «Как-нибудь». Но с ней не выходит быть вежливо-формальным. Слишком уж она импульсивно-искренняя и трогательная.

Поэтому я говорю со всей серьёзностью, рассчитывая привести своё обещание в действие.

— Конечно, увидимся. Я на неделю слетаю в Брюссель, а после приглашу тебя на кофе.

Обещание спонтанное и не слишком хорошо обдуманное, но уж какое есть. Импульсивность Каролины оказалась заразительной.

Всего пара фраз — и от недавнего отчаяния нет и следа: Каролина снова сияет.

— Ловлю на слове. И я, кстати, очень люблю Брюссель…

Поверх её плеча я замечаю

Вилена, идущего прямиком к нам, и ощущаю моментальный укол тревоги: то ли потому, что его походка лишена привычной расслабленности, то ли потому, что он смотрит слишком цепко, словно застал за чем-то предосудительным.

— Всем доброго дня, — его тон по обыкновению приветливый, хотя и чуть натянут. — Болтаете?

— Обсуждали, что серфинг классный вид спорта, — улыбается Каролина, ещё не почуявшая беды. — И что я делаю успехи.

— Это без сомнения, — Демидов ободряюще треплет её по плечу. Когда он смотрит на меня, его взгляд заметно холоднеет. — Саша, можно отвлеку тебя на минуту?

Кивнув, я коротко улыбаюсь Каролине, которая заметно напряглась, и иду за Виленом.

— Что-то случилось? — осведомляюсь я, поравнявшись с ним.

Вместо ответа он разворачивает ко мне телефон с фотографией из какого-то новостного паблика. На ней я и Каролина запечатлены в момент недавнего серф-урока.

— Понимаю, — медленно выговариваю я.

И я действительно его понимаю. Снимок дополняет присобаченный заголовок: «Бизнесмен и известный ловелас Александр Руднев развлекается с дочерью мэра».

— Саша, я ни в чём не хочу тебя обвинять, — вежливо, но сухо начинает Демидов. — Знаю, пресса часто выворачивает факты. Каролина увлеклась серфингом, а ты наверняка просто ей помогал. Но ты и меня пойми — не только как отца, но и как человека у власти. Репортёрам нельзя давать повода для скабрезностей.

— Я прекрасно тебя понял, Вилен, — соглашаюсь я, стараясь не выдавать смятения. — Дальше можешь не продолжать. Мне жаль, что моя помощь Каролине повлекла за собой такие последствия. Впредь этого не повторится.

Лицо Вилена смягчается, он протягивает мне руку, чтобы закрепить достигнутую договорённость.

Я крепко пожимаю её и ухожу.

В висках стучит злость и досада. Не на журналистов, состряпавших сплетню из случайного снимка, а на себя и свои необдуманные действия.

Хотя, пожалуй, и к лучшему, что всё так обернулось. Это повод вернуться на землю и не тешить ни её, ни себя надеждами на дальнейшее общение.

17

Александр

Этот чёртов снимок, кажется, облетел пол-мира.

Сразу после отповеди Демидова мне его присылает ассистентка с припиской: «На случай, если вы не видели. Дайте знать, если потребуется опровержение».

Спустя час ссылку на статью, где фигурирует всё та же фотография, скидывает Настя. Сообщения не прилагается — видимо, целью было просто поставить меня в известность, что она о нём знает, — этакий упрёк.

На деле единственный человек, чьё мнение меня беспокоит по этому поводу — это Марк, но, как выясняется позже, в сплетни от жёлтой прессы он не верит.