Папина жизнь
Шрифт:
— Ладно, иду, красавица. Скоро вернусь.
Я рассеянно прошелся по ближайшим магазинам. Меня захватило отчаянное желание сблизиться с этой Мариной, возможно, совершенно неподходящей для меня женщиной, которую я впервые видел. Я вернулся, понимая, что обязательно попробую, но оказалось, Глория уже сервировала меня к столу в лучшем виде.
— Так вы декоратор! — сказала Марина.
— Да, временами работаю декоратором.
— Глория мне все-все про вас рассказала.
— Надеюсь, только хорошее?
— Вообще-то плохого не очень много.
— Не очень много? —
— Ну, ничего уж очень серьезного, — ответила Марина. Я нервно потрепал Глорию за ухо.
— Пап, не надо, Марина еще не закончила!
— Простите, босс. Больше не буду. — А про Дайлис Глория ей рассказала? А про Криса? А про «Экономичные» шоколадные печенья? А про мое бессексуальное одиночество?
— Мне как раз нужен декоратор, — перебила мои мысли Марина.
— Не может быть!
— Мне нужно отделать гостиную.
«Мне», не «нам». Я бросил взгляд на ее левую руку, потянувшуюся за расческой. Что это, обручальное кольцо?
— Я могу прийти к вам в понедельник, например.
— В мой обеденный перерыв.
Я думал о Марине все выходные: и в парке с детьми, и в кино с детьми, и дома с детьми за воскресным обедом. В понедельник я стоял у Марининых ворот.
— Вы обо мне не забыли! — сказала она, появившись через пять минут. Не знаю, искренне ли она удивилась.
Марина достала из сумочки ключ, и мы вошли. За фасадом обыкновенного саут-норвудского дома скрывались роскошные обои сливового цвета. Я представил, как дома дети водят жирными пальцами по стене вдоль лестницы.
Я показал Марине портфолио. Она показала свой цветовой план, и мы договорились о цене работы. Мы сблизились чуть больше, передвигая мебель в угол. На псевдогеоргианском буфете стояла фотография юноши.
— Это Гэри, мой сын. Вырос и улетел.
Марина отдала мне запасной ключ и попросила явиться на следующее утро уже без нее. Во вторник я очистил стены, в среду закрыл потолок тканью, в четверг у Марины был выходной, и я принял приглашение вместе пообедать. Мы ели макрель с перцем и пили сладкое вино. После Марина увлекла меня в спальню, где мы наконец занялись любовью. Чуть позже она принесла мне чаю. Пока я пил, она отметила, что я все поглядываю на часы у кровати.
— Такое впечатление, что тебе сейчас нужно быть не здесь.
— Прости меня. Я бы с радостью остался, но мне нужно забрать детей. — Я чувствовал себя глупо и добавил: — Они завтра уезжают обратно к маме.
— Тогда завтра встретимся?
— Было бы отлично.
Я взял ее руку, сжал, отметив острые кончики красивых ногтей. Часы показывали три восемнадцать. Быстро одевшись, я рысцой пустился к школе.
— Как идет отделка? — осведомилась Глория на школьном дворе.
— Сегодня довольно медленно, — ответил я. — А как поживает моя самая любимая на свете девочка?
Только спустя три недели я решился рассказать кому-то о Марине. Я осторожно подбирал слова.
— Я встречаюсь с одной девушкой, — сказал я.
— Ага! — хором отозвались Карло и Кенни. Они кивнули друг другу, и каждый постучал пальцем себе по носу.
— И в каком именно смысле
— И с какой девушкой? — поинтересовался Карло, жестикулируя, как он считал, по-средиземноморски. — Расскажи мне все. Мы, итальянцы, эту amore очень понимаем.
— Ее зовут Сьюзи, — сказал я. — Она косметолог, работает в Брикстоне. Мы с ней познакомились в баре.
Необходимо было соврать, правда? Дело в том, что тут были кое-какие сложности. Не с Кенни — он был скорее моим другом, чем Дайлис, и от моей новости не смутился.
— Сьюзи! — пробормотал он, щурясь и разглядывая воображаемый неоновый росчерк в воздухе. — «Овладеть Сьюзи», фильм Джона Уолтерса. Понимаю, понимаю.
А вот с Карло было труднее. И дело не столько в нем самом, сколько в его окружении. Он все еще был женат на Джилл. Той самой Джилл, к которой съехал из моей квартиры. Они были счастливы вместе, растили двоих детей, и с Джилл я тоже дружил. Но Джилл, к сожалению, давным-давно близко дружила с Дайлис. Собственно говоря, со своей «будущей бывшей» я познакомился именно через Джилл. Мы с Карло и Кенни устроили пьянку над магазином в честь окончания отделки квартиры, и Джилл привела Дайлис. Тогда они только что получили дипломы по психологии. В случае со мной Дайлис была настоящей отличницей.
— Джозеф — очень красивое имя.
— Ты небось всем парням это говоришь!
— Не всем, только симпатичным.
— А для меня делаешь исключение?
Теперь мне требовалась экспертиза в области психологических игр. Я боялся поставить Карло в неловкое положение. Джилл обязательно спросит его, как у меня дела, а он сочтет, что должен ответить. Но, с другой стороны, он понимает, что я бы не хотел сообщать Джилл о Марине, потому что Джилл, в свою очередь, непременно передаст новость Дайлис. А я не хотел, чтобы Дайлис знала об «одной девушке», с которой я «встречаюсь», потому что она рассказала бы о ней Глории, Джеду и Билли. Мне не очень хотелось, чтобы Глория знала, что я кручу роман с ее парикмахершей. И более того, если кто и должен рассказывать ей и ее братьям о моей личной жизни, то только я сам.
Расчет у меня был такой: «святая ложь» про косметичку Сьюзи из Брикстона убережет детей от правды, даже если Карло, Джилл и Дайлис не станут молчать. По злой иронии, единственный человек, кому я хотел бы «рассказать все», была Глория. Она очень быстро превратилась в мое главное доверенное лицо. Даже когда играла в баскетбол.
— Глория!
— Да, пап?
— У меня теперь есть подруга.
— Подруга? — Глория просияла. — О-ля-ля!
— О-ля-ля?
— О-ля-ля!
Мы закидывали мяч в кольцо на задней стене дома. Глория была ловчее меня.
— Ну расскажи про нее, — сказала она. — Как ее зовут?
— Сьюзи.
— Красивое имя. А мама знает?
Стало быть, если даже Карло поделился с Джилл, а Джилл с Дайлис, то Дайлис Глории ничего не говорила.
— А ты думаешь, надо ей рассказать? — решился я спросить.
— Мммм… не знаю, — ответила Глория, рассматривая мяч.
— Кажется, я пока не хочу ей ничего говорить, — сказал я. Потом, понимая, что ставлю Глорию в такое же неловкое положение, как и Карло с Джилл, я добавил: — Но ты можешь ей рассказать, если тебе захочется.