Папины дочки

Пэрри Тасмина

Зоул откашлялась и покачала головой:

— Нет, так не выйдет. Помните, мы уже с вами говорили об этом. Вопрос с расходами и установкой надо решать заранее. На установку может уйти день или даже больше, и то, если погода будет хорошая. Затягивать нельзя.

Она взглянула на Освальда из-под очков и вздохнула, понимая, что следующая тема еще меньше понравится ее шефу.

— Меня тревожит не только сцена, — осторожно произнесла она. — Мы беседовали с Джонни Бенджамином, он отвечает за финансирование, так вот он сказал, что билеты продаются плохо и собрано слишком мало средств. Если так и дальше пойдет, то вечер окажется убыточным.

На

лице Освальда появилась недовольная гримаса.

— Мы же устраиваем все это, чтобы заработать деньги, а не потерять их. — В его голосе появились бодрые, повелительные интонации, что заставило Зоул нервничать еще сильнее.

Она поправила очки на носу и собралась с духом.

— При всем моем уважении к вашей точке зрения, ваша светлость, я нахожу целесообразным кое-что изменить.

Зоул провела пальцем по какому-то списку. Она знала, что сейчас он считает ее виновной в том, что вечер может оказаться убыточным. А ведь это он закрывал глаза на многие серьезные проблемы и допустил массу промахов. Он заставил ее изыскивать средства, чтобы создать иллюзию грандиозного размаха. Например, чтобы не расходовать слишком много денег на еду, Зоул предложила угощение раздавать, как на пикнике, но Освальд возмутился этим и распорядился открыть ресторан под навесом, причем пригласил шеф-повара из «Сан-Паулу». Зоул попыталась образумить его, напомнив, что это частный концерт, а не прием в опере, и он не должен соперничать с великими музыкальными событиями сезона. В Кенвуд-Хаус, например, оркестр играл для гостей, отдыхавших на пикнике, и этого было довольно. Зачем нужно привносить в атмосферу домашнего вечера официозность черных костюмов? Да еще ресторанное угощение колоссальной стоимости?

Освальд посмотрел на бумаги и заметил:

— Не может быть, чтобы эти счета были верны!

— Боюсь, ошибки нет, — тихо возразила Зоул, — и большинство расходов нужно срочно оплатить.

Освальд не верил своим ушам. Что эта очкастая курица несет? Он прищурился и еще раз просмотрел листок, стараясь выявить скрытый подвох.

— Я всегда подозревал, что цены на некоторые услуги завышены, — холодно констатировал он, пробежав глазами колонки цифры. — Менеджер по организации сцены, специалист по освещению, менеджер по аппаратуре… От этого голова кругом идет! Есть вообще конец этим спискам нахлебников?

— Мы не могли не воспользоваться услугами этих специалистов; я вас предупреждала, что вечер такого уровня потребует серьезных затрат, — терпеливо пояснила Зоул. — Без этих людей ничего нельзя устроить. Вы же сами сказали, что все должно быть безупречно — это же не постановка в детском театре-студии.

Освальд молча слушал ее, постукивая пальцами по столу. Где-то в глубине души он понимал, что она права, но показывать этого не хотел. Он сам отказался от помощи Венис, которая, кстати, тоже советовала не устраивать из концерта демонстрацию амбиций, а обойтись малыми средствами и скромной обстановкой. Но разве он мог допустить, чтобы концерт в поместье Бэлконов был жалким зрелищем? Он замахнулся на грандиозное зрелище, а времени на его подготовку у него было куда меньше, чем это полагалось для такого рода мероприятий.

«Не напрасно ли я задумал соперничать с оперными фестивалями?» — спрашивал он себя теперь. Эта идея обойдется ему в кругленькую сумму, и дай Бог, если удастся покрыть все расходы в срок. Эти неприятности мгновенно омрачили его безмятежное

настроение. Как он мог допустить, что Мария внесла в список столько артистов? Неужели он раньше не подозревал, что это создаст лишние проблемы? Да, имена были знаменитые, но ведь среди них не было ни одной подлинно великой звезды! Все какие-то друзья Марии. Она настаивала, чтобы он пригласил их, мотивируя свою настойчивость тем, что ради вечера она отказалась от хорошо оплачиваемого выступления в Дубае. Она ничуть не заботилась о том, что расходы угрожали ему чуть ли не разорением. А он пошел у нее на поводу, поддавшись тщеславию.

— Выход есть, — тихо заговорила Зоул, отпив немного чаю из чашки, которую поставил перед ней Коллинз.

— Какой? — мрачно спросил Освальд.

— Продавать больше билетов. И дороже.

— Чушь! — воскликнул он. — Это не поп-музыка для молодежи, а крупное событие в музыкальной жизни Лондона. Все должны стремиться попасть сюда.

— Я еще две недели назад рекомендовала вам, ваша светлость, обратить внимание на рекламу и маркетинг, — напомнила Зоул.

— Ерунда! — рявкнул он. — Этому концерту не нужна реклама, он сам по себе явление!

Зоул насторожилась и умолкла. Но потом осмелилась продолжить:

— Возможно, когда речь идет о вашем круге и друзьях, вы и правы. Но ведь не все гости будут вашими близкими знакомыми.

Нет, она что-то не то говорила ему. Из-за ее увещеваний он еще больше разозлился. Две недели назад Освальд сказал, что не собирается опускаться до того, чтобы нанимать пиар-агентов. Он также не согласился дать публичное объявление о продаже билетов, поэтому ажиотажа вокруг концерта не было, а значит, не было активной продажи и прибыли.

Солнце уже поднялось так высоко, что теперь его лучи проникали на террасу. Освальд чувствовал себя совершенно разбитым, он страдал от жары и от разочарования.

— Какие будут предложения?

— Нам необходимо продать еще две тысячи билетов, чтобы покрыть расходы. Если на них возрастет спрос, мы сможем поднять цену. Но спрос появится только после рекламы.

Освальд недоверчиво взглянул на нее.

— И кто поможет нам этого добиться?

— Ваша дочь Серена, — ответила Зоул. — Она постоянно на виду, о ней пишут все газеты.

Освальд откинулся на спинку кресла. Ему не хотелось вспоминать о не слишком приличном поведении младшей дочери. До сих пор она позволяла себе случайные глупые выходки, но после того как все узнали о ее беременности и о том, что отец ребенка Саркис, Освальд рассердился всерьез. Мало того что она уехала в Америку, эту колониальную страну дурного вкуса, так она еще и забеременела от какого-то ливанского торговца. Семье Бэлкон не нужен незаконный ребенок. Но когда речь шла о финансах, отношение Освальда к происходящему резко менялось. В данном случае Серена действительно могла бы оказать ему существенную поддержку.

— Никто не ожидает, что она придет на концерт, — сказала Зоул, намекая на то, что ее появление может стать сенсацией.

— После всего, что произошло, это скандал, — возразил Освальд.

Он понимал, что журналисты скоро догадаются увязать его имя с именем Серены и на него тоже польется поток грязи.

— Если бы вы убедили Серену вести вечер или хотя бы представить публике Марию Данте, то интерес к концерту тут же возрос бы в десятки раз.

Освальд напряженно размышлял над ее словами, сохраняя спокойствие.